– Так это и есть ваша фрау? – спросил капитан вместо ответа. Причем по-русски.
– Да, она со мной. И я очень просил бы…
– Понятно, ваша личная охрана, – скабрезно ухмыльнулся капитан фон Шверднер.
– Эта военнослужащая была штабной поварихой, – объяснил Власов, понимая, что выдавать ее за хозяйку уже не имеет смысла, наверняка германская разведка уже знала, что он блуждает вместе с женщиной.
– Для всех остальных – повариха, а для командующего… Как это у них называется? – обратился за помощью к переводчику.
– Походно-полевая жена. На солдатском жаргоне это называется Пэпэжэ, – подсказал тот.
– Правильно он говорит, господин генерал?
– Я просил бы не трогать фрау Воронову и проследить за ее судьбой.
– Все ясно, господин генерал, – сказал лейтенант. – Мы могли бы даже оставить ее. Но как только новая местная администрация выяснит, кто она – ее тотчас же повесят. Эй, возьмите эту русскую с собой! – крикнул он остававшимся на проселке двум мотоциклистам сопровождения. – И не вздумайте трогать ее: жена русского генерала!
– Жена генерала? – словно мартовский кот, изогнул спину старший из мотоциклистов. – Это заманчиво!
– Э-эй, ефрейтор, вы лично отвечаете за ее неприкосновенность!
– Это будет непросто, господин капитан.
– Не будь вы разведчиком, я бы уже наказал вас, ефрейтор.
Когда в центре соседней деревни, у полуразрушенной церквушки, Власова пересаживали в «Опель», мотоциклисты, которые должны были доставить Марию, еще не появились. Спросить же, куда они девались, Власов не решился. Да и не до нее было тогда плененному генералу.
– Почему этот русский не обезоружен? – недовольно поинтересовался майор-тыловик, сидевший в машине рядом с водителем.
– Мы оставили бывшему командующему 2-й армией генералу Власову его личное оружие.
– О, так это и есть тот самый генерал Власов?! – взбодрился майор. – В таком случае немедленно в штаб! – рявкнул он водителю. – Вы, капитан, – в машину. Вы, переводчик, – в мотоцикле сопровождения.
Больше в тот день Марию он не видел. Под вечер, улучив момент, когда генерал-полковник Линденманн перешел в соседнюю комнату, чтобы поговорить с Берлином, откуда должны были – очевидно, после совещания с Кейтелем или кем-то там еще, – распорядиться относительно его дальнейшей судьбы, Власов спросил переводчика, куда они девали женщину, оказавшуюся вместе с ним.
– Понятия не имею, – беззаботно повел тот плечами.
– Так узнайте, черт бы вас побрал! – неожиданно сорвался Власов, вызвав немалое удивление немецкого офицера. – Вы ведь можете разыскать того капитана, которому я сдался в плен. Уж он-то должен знать, что с ней произошло.
– Не думаю, чтобы он слишком уж заботился о ее судьбе, – ухмыльнулся лейтенант.
– Кто же тогда? В лагерь-то ее не отправят?..
– Поскольку она сдалась вместе с вами, к ней должны будут отнестись как к военнопленной. Однако для пленных женщин наши лагеря не предназначены. Иное дело – лагеря врагов рейха. Но это уже иные условия. Совершенно иные… условия, господин генерал.
– И вырвать ее оттуда?.. – начал было Власов, но лейтенант бесцеремонно прервал его.
– Советовал бы заняться собственной судьбой, господин генерал. Конечно, далеко не каждого генерала жалуют у нас здесь так, как это делает Линденманн. Но у Линденманна вы всего лишь гость.
– И все же узнайте, лейтенант.
– Попытаюсь, – ответил переводчик таким тоном, что Власов ни на мгновение не усомнился: «Ни черта он не попытается. Ему это на фиг не нужно». И был удивлен, увидев буквально в последний момент, когда его уже сажали в машину, чтобы доставить в лагерь военнопленных, – что лейтенант-переводчик опять появился.
– Мне удалось кое-что узнать о судьбе фрау Вороновой, господин генерал.
– Ну и что? – суховато спросил Власов, возвращая себе генеральскую властность. Он уже вел себя так, как вел бы себя с нерадивым лейтенантом своей собственной армии. – Где она теперь?
– С фрау Вороновой долго беседовали в разведотделе армии генерала фон Линденманна.
– Выведывали секреты русской кухни?.. – проворчал командарм.
– И секреты кухни – тоже, – ничуть не смутился лейтенант. – А затем решили направить ее вначале в лагерь германской разведки, чтобы затем, если только она приглянется инструкторам, определить в разведшколу.
– Ну, уж эта обязательно приглянется, – едко заметил Власов. – С такой бабой вся жизнь – в стремени, да на рыс-сях.
– Я не в том смысле, господин генерал, – впервые почувствовал себя неловко переводчик.