А я, глядя на точеную девичью фигурку сестренки и красивое задумчивое лицо, думал, что пора покупать бейсбольную биту. Не то, чтобы я бейсбол любил, но женихов гонять самое то.
— У меня рабов нет. Покамест я ее спас от смерти и спасаю от полиции. Надеюсь, Вергилий мне позднее объяснит, для чего. А пока… Вергилий, что там с полицией? — Я чуть пришел в себя, сумев вернуть невозмутимость. Умеет Линь меня ошарашивать. Хотя, иметь такую девицу, как эта аферистка в рабынях… нет, ну к аллаху. Красивая девка, еще на жалость давить начнет, или еще на что. Аферистка это умеют, они первоклассные психологи, при этом обычно моральные качества к нолю стремятся.
— Едет, готовьтесь. — Отозвался суперкомп. Вот интересно — с человеком он у меня ну совершенно не ассоциируется. Управляющие разумы, суперкомп игровой кампании, такой же одержимый, несколько одержимых киборгов — они для меня скорее люди, пусть и иные. А Вергилий — нет. Холодный, расчетливый разум, вроде как умеющий шутить, обладающий благодарностью и прочим — но скорее какой-то ящер разумный. Впрочем, опасности от него я не чую, и ладно. А остальное — каждый живет, как может. Я вон тоже, не совсем уже человек.
— Хозяин, я отправил полиции анонимное письмо. Мол, молодежная группировка анархистов решила показать свои возможности, и усыпила персонал и постояльцев. И пусть буржуи готовятся — грядет великая революция! — Снова ожила пирамидка, моргая светодиодами.
— Не перебор? — Поинтересовался я, устраиваясь перед телевизором. Здесь телевизионщики ребята шустрые, вон мы уже в новостях, и какой-то коптер снимает нашу гостиницу и подъезжающих местных ментов.
— Нет. Тут таких группировок множество. Никто не погиб, ничего не украдено… разве американцы с первого этажа иск подадут. Особо и копать не станут. — Суперкомп довольно рассмеялся. Любит Вергилий такие ситуации, когда имеет право на что-то влиять. Хорошо что прав у него в этом немного, уже б давно в США переворт устроил бы, вот не любит он эту страну. Жутко не любит. И пакостит ей помаленьку, в пределах возможностей. Их немного, но они есть.
Например, я не запрещал ему играть от моего имени на американских фондовых рынках, сбивая индексы и вставляя прочие палки в колеса американской финансовой империи. В результате Вергилий устроил два «черных» вторника, одну «черную» субботу, и один понедельник такого же раскраса. Заодно сделал меня здешним миллиардером. Шхуны-то покупаем на деньги, что Вергилий заработал. Да и плавдоки, два на полсоти тысяч тонн, что делают на верфях этой же компании, для нашего будущего флотского соединения, тоже на них заказали. И плавкраны и два плавучих блока с атомными электростанциями, уже в России — тоже. Лично по мне — пускай позабавится. Для Союза это все в прибыль.
Что полиция здесь, что милиция у нас в Союзе особо не различались. Спокойно-уставшие профи, вроде как небрежно, по списку, но тщательно и до мелочей выспрашивающие постояльцев. Впрочем, дотошность закончилась у здешних ментов еще на первом этаже. До нас они добрались уже основательно затраханные американскими взбаламошными дамочками с первого этажа. И опрос велся достаточно бегло. Тем более, что документы идеальные, нигде в этом мире не засвеченные в противозаконном. Моя физия тоже особых проблем не вызвала, все же с момента захвата нашей эскадрой Одессы и Николаева прошло уже больше трех годов. Народ намного больше интересуют те же корабли, но под андреевскими флагами, гоняющие бармалеев в северной африке и пиратов. Да и мало ли народа похожего. Правда, я не стал утаивать от копов, что являюсь основным покупателем небольшой флотилии из пяти шхун, это они сами могут найти без проблем. Пожилой полицейский офицер, старший из них, пожелал нам быть осторожнее, предложил охрану из полицейского наряда, на что я вежливо отказался. В Корее постоянно покупают суда и корабли, именно тут, в Пусане, все время толкуться судовладельцы и судопромышленники в значительных количествах из всех стран. Листья надо прятать в лесу, так я копу и сказал. Офицер молча кивнул, принимая мою позицию. При уходе он о чем-то спросил Линь Йен по-китайски, молча и невозмутимо выслушал ответ, и глубоко поклонился, прощаясь. Линь поклонилась так же, но значительно ниже.