— Наверное. — Я набил свои тридцатки, вставил их в гнезда разгрузки, и поднял пару пустых магазинов-двадцаток от ФН-ФАЛ. — Это чьи?
— Да хер его знает, подобрали по дороге. Хочешь — бери. Уши прикройте. — Первый номер дал короткую очередь куда-то за баррикаду, потом еще одну. — Готов, сука. Горит.
— Кого это ты? — Выглянул в окно второй.
— Местный SWAT подъехал. Ну, я им и дал просраться. — Усмехнулся пулеметчик, после чего поглядел на меня. — Скоро мы отсюда свалим? А то еще пару часов, и рассветет. А там янки пожалуют.
— Ну, ты о них плохого мнения, вон летят. — Я кивнул на север, где на фоне луны мелькнули силуэты пары «интрудеров» в разведывательном варианте, которые «проулеры». — Они уже здесь. Но пока поймут, пока свяжуться с Вашингтоном, пока там проконсультируются с Пентагоном и Ленгли, время пройдет. Успеем, должны.
Наверху грохнуло так, что показалось, здание качнулось.
— Ну вот, и нашлись голубчики-субчики. — Я усмехнулся, вставая на ноги. — Ладно, парни, бдите, я побег.
Со свистящим ревом над небоскребом прошлась пара самолетов. Интересно, приголубят из «стингерами» или как? Хотя, вряд ли. Это разведка, нам особо не угрожает. А если комбат навернет по ним ракетами, амеры точно поймут, что мы враги.
Предпоследний этаж был затянут мутной взвесью из штукатурки, кусков бумаги, едкого дыма и клубов пара от углекислотных огнетушителей, которыми наши бойцы тушили очаги возгорания. Часть добивала принцев, охрану и обслугу, часть сгрудилась около комбата, который лениво пинал немолодого мужика в сбившемся на сторону золотом венце и когда-то белоснежном халате, или как там эта одежда называется.
— Ну что, Сапер? Вот тебе король и еще трое, которых ты родичу обещал. Сворачиваемся? — Полковник Большаков был доволен, как от, обожравшийся рыбы под сметаной. Ну а чего б ему не быть сейчас довольным? Пока ни одного «двухсотого», да и тяжелораненых вроде как нет.
— Сворачиваемся, грузимся и строимся в колонну. — Я глянул в сторону двух девиц из взвода РЭБ и управления. Те бойко что-то тараторили на английском, да так шустро. Уши в трубочку сворачивались. Нет, понять-то я понимал, но так мастерски вешать лапшу на уши, причем с четко выраженным южным штатовским акцентом… — Точка входа как раз перед баррикадами, даже пробиваться не нужно. Только торопимся, товарищ полковник.
Мимо окон с ревом прошлись «проулеры», сверкнув бортовыми огнями и пламенем двигателей.
— Так, сворачиваемся. Жила, устроишь здесь хороший армагедончик, чтобы все в труху и пепел, понял? Хвостики, хорош пудрить мозги летунам, закругляйтесь! Уходим, уходим, живо! — Полквоник пару раз крутнул правой рукой над макушкой.
Отступление происходило быстро и слаженно. Пленных утащили вниз, документы и трофеи были собраны в мешки, архаровцы Жилы быстренько расставляли термитные заряды по этажам. Внизу, на стоянке, я залез в свой головной бэтэр. Пока суд да дело, можно пару минут и отдохнуть, водички глотнуть.
От расслабухи меня оторвал гулкий стук по люменивой броне американского бронетранспортера.
— Сапер, ты из мажоров, что ль? Почему мы должны за тобой трофеи подбирать? — И мне под ноги брякнулся немалый мешок. — В следующий раз себе прихватим!
— Однако. — Я придвинул к себе обычную американскую армейскую сумку. Глянул на своих соседей, у тех, как оказалось, тоже есть что-то у каждого, у кого вещмешок, у кого просто чехол с дивана или кресла. Нехило помародерили, однако. Моя сумочка оказалась тяжелова, что-то в ней брякало и позвякивало.
— Сапер, готов? Погнали! Идете седьмыми, перестроимся после того, как пушками подавим огневые точки. — В отсек заглянул комбат, и подтащив к себе сержанта, свирепо прошептал ему инструктаж о том, что с меня пылинки сдувать, не давать лезть на рожон, и вообще беречь.
ЗУшки свирепо залаяли снаружи, фыркнули стартовые двигатели ТОУ, что-то неподалеку гремело и взрывалось. Колонны из бронетранспортеров и броневиков выезжала из-под небоскреба. Верхние этажи уже полыхали как свечка, грузовики и автобусы, по которым прошлись автоматическими зенитками и противотанковыми ракетами, тоже горели. Вроде как никто нам особо не мешал.
— Выезжай на разделительную полосу, к деревцам. — Я показал механику-водителю проявившуюся Тропу. — Пошли отсюда, здесь нам уже не рады.
Знакомый оазис встретил нас розовеющим востоком. Над пустыней поднималась тонкая отсюда струйка дыма. Старичок Хоттабыч все так же сидел на своей циновке, с любопытством глядя на этот дымок.