– Он там! – крикнул стоявший в воде Финли, который постоянно поддерживал с Ронни контакт по радио. – Я слышу, как он прикрепляет мину.
– Прах меня раздери! – буркнул адмирал Хаммерсмит. – У меня даже задница трясется.
– Вот оно! Все, мина прикреплена! Ронни разворачивается и плывет назад…
– Точно! – Ролингс следил за происходящим с помощью своего прибора. – Ого, ну и темп у него сейчас!
Линкертон и Эткинс прижали окуляры биноклей к глазам, пристально рассматривая морскую гладь. С кораблей по-прежнему не поступало никаких сигналов. Радары и гидроакустические приборы обнаружили лишь большущую рыбу – сообщать об этом командору Вальдесу показалось совершенно бессмысленным.
– Еще пять минут, – сказала Хелен Мореро. – И потом Ронни уже будет за пределами досягаемости. Он это знает. Вон, смотрите, он расшалился и начал выпрыгивать из воды.
– У меня нервы не выдержат, – прохрипел Эткинс. – Дьявольщина, дьявольщина…
– Еще две минуты! – воскликнул доктор Ролингс. Ронни показался неподалеку от берега, он плыл теперь медленнее, а затем опять начал играть. Буви заломил руки.
– Ну плыви, плыви-же сюда! – внезапно завопил он. – Ронни, не дури, скотина ты безмозглая. Давай сюда!
– Еще минута.
Дельфин рванул вперед, нырнул и весьма изящно подлетел к берегу.
– Десять секунд… пять… три… две… вот! – заорал Ролингс.
Между берегом и кораблями внезапно вырос огромный пенящийся столб воды. И лишь потом гулко прозвучал взрыв. Несколько секунд белый столб торчал на фоне голубого неба, а затем начал медленно оседать.
– Это была мина! – крикнул Финли. – А теперь…
Теперь из воды буквально взмыл еще более широкий и высокий столб, послышался страшный грохот, и вода в том месте как бы вскипела.
– А это уже лодка, – сказал доктор Ролингс вдруг усталым, даже каким-то сонным голосом. Он жадно хватал ртом воздух, чувствовалось, что даже у него этот эксперимент отнял много сил.
– Браво! – рявкнул Буви. Тут из рации зазвучал голос командора Вальдеса. Буви ударил по ней кулаком, крикнул: – Заткнись! – и захлопал в ладоши. Ронни медленно выплыл на мелководье и повернулся на бок, желая, чтобы Финли почесал его. – Браво! И что же дальше?
Доктор Ролингс обнял Хелен за плечи и крепко прижал ее к себе. По щекам ее катились слезы, но лицо сияло от счастья.
– Доктор Мореро через пять дней будет демонстрировать в Белом доме свой фильм президенту, – сказал он торжественным тоном. – Мы надеемся, что он его убедит.
– Не дай бог! – Буви сорвал рацию с шеи и швырнул ее на белый, усыпанный кораллами песок. – Дельфины спасают военно-морской флот. Нет, это не для меня. Я ухожу в отставку и буду выращивать георгины.
Николай Семенович Прасолов всегда считал, что его страшно унизили, послав служить в Петропавловск-Камчатский. Тем, кого направляли сюда, на край света, просто хотели наглядно продемонстрировать, что они совершенно не нужны. Не помогали даже слова главнокомандующего военно-морским флотом адмирала Горшкова о том, что назначение в Петропавловск следует рассматривать как награду, ибо в северной части Тихого океана вскоре произойдут грандиозные события. Нет, Прасолов все равно чувствовал, что ему дали пинка под зад, пусть даже поручив командовать соединением особого назначения с поэтическим названием «Лебеди Севера».
Теперь он день и ночь торчал в здании штаба, находившемся за окраиной превращенного в военный порт и тем не менее нагонявшего на Прасолова тоску города Петропавловска с его бухтой Авачинcкая, и командовал наспех сформированным соединением, состоявшим из шести подводных лодок типа «Виски» и «Фокстрот», эсминца типа «Кривак», фрегата типа «Петя», плавучей базы подводных лодок типа «Угра», буквально набитого новейшим оборудованием корабля радиоэлектронной разведки типа «Приморье» и двух торпедных катеров типа «П». Остальными кораблями – крейсером типа «Свердлов», крейсером типа «Креста II» и тремя эсминцами типа «Кашин» – командовал его друг адмирал Емшин, пышущий здоровьем крепыш, который на все жалобы и стенания Прасолова имел лишь один ответ:
– Что ты хочешь, друг любезный? Лучше всего, если о нас на Камчатке просто забудут. И тогда можно будет наслаждаться жизнью. Дома тепло, самовар кипит, всегда можно по чарочке пропустить, и весь идиотизм большой политики нас не касается – райский уголок, да и только!
Емшин ошибался. Тихая, спокойная жизнь, изредка прерываемая патрулированием у берегов Курильских островов, внезапно кончилась, когда Прасолова известили, что к нему направляют подкрепление. На подходе подводные лодки типа «Эхо» и «Виктор», а также «Дельта» – крупнейшая подводная лодка в мире, дальность плавания которой под водой 7800 километров, самое настоящее морское чудовище, вооруженное множеством ракет с ядерными боеголовками. Но не только появление в этих краях «Дельты» заставило Прасолова резко проявить свою активность, но также сообщение о приближении подводной лодки, которая представляла загадку для всего мира и о которой рассказывали совершенно немыслимые вещи. Якобы на борту у нее атомные ракеты новейшей конструкции, а ее ядерный реактор позволяет развивать под водой какую-то неправдоподобную скорость – чуть ли не 33 узла. На этом чуде, лучшей из всех подводных лодок, в Петропавловск прибывает капитан третьего ранга Яковлев, которого Главный штаб ВМФ представил следующим образом: «Товарищ Яковлев Иван Викторович направляется в ваше распоряжение для выполнения специального задания. Более подробные данные вам сообщат позднее. Степень А».
Прасолов уже привык, что днем здесь почти всегда туман, и поэтому, не обращая на него внимания, немедленно отправился к своему другу Емшину и неуклюже уселся в старое, протертое кресло, которое Емшин привез из своего родного Ленинграда.
– Степень А, – сказал Прасолов, – у нас! Что здесь может быть сверхсекретного? Они посылают к нам лучшие корабли. Как будто именно у нас здесь все начнется… – Он протянул Емшину через стол расшифрованную радиограмму и с удовольствием отхлебнул горячего чаю. – Тебе, Николай Иванович, тоже подкрепление посылают?
– Пока никаких сообщений. Емшин прочитал радиограмму. – Похоже, что твой час, Николай Семенович, наконец пробил, – сказал он, растягивая слова. – Ведь ты здесь именно для того, чтобы вершить великие дела.
– Пока я только тоннами жру жареную рыбу! – воскликнул Прасолов и даже запыхтел от ярости. – Ты хоть что-нибудь об этом Яковлеве слышал?
– Ничего. Небось один из тех поганцев, которые обязаны скрывать свое лицо и от которых, где бы они ни появлялись, одно беспокойство. Надо нам быть к этому готовыми. Мы совершенно не в курсе тех событий, что вокруг творятся. Как дождевые черви: когда на крючок попадем, только тогда поймем, что для нас многое изменилось…
Через пять дней небольшое соединение подводных лодок вошло в бухту Авачинская. Дело было ночью, густой туман все вокруг покрыл пеленой. Было очень сыро и влажно, и Прасолову пришлось торчать на своем командном пункте до тех пор, пока все подводные лодки не встали на якорь у крытых пирсов.
Крайне раздраженный и готовый встретить этого таинственного Яковлева как сторожевая собака незнакомца, то есть разве что не зарычать на него, адмирал Прасолов вышел наконец из штаба, чтобы принять рапорт командира подводной лодки.
Подводные лодки типа «Эхо» и «Виктор» лежали рядом, за ними виднелся огромный корпус «Дельты», а далее – Прасолов впервые видел это чудо – в тусклом свете прожекторов поблескивал толстый, веретенообразный корпус «Чарли». Так эту таинственную подводную лодку классифицировали в НАТО. На мостике огромной ходовой рубки стояли офицеры. Матросы выстроились на палубе. Командиры ждали у сходней. Стоило Прасолову показаться у пирса, как зазвучали команды и руки офицеров взлетели к козырькам фуражек.