Встреча друзей
Связной предупредил Николая Кривоносова, что Столицын вернулся с прогулки и вошел к себе в номер. Большие настенные часы показывали около шести вечера. Гостиница в этот час пустовала, к тому же больше половины комнат не были заняты. Нельзя сказать, чтобы Николай не чувствовал опасности. Он был осторожен. В то же время знал: сейчас обстановка сложилась благоприятно. Если бы за ним следили, он бы это понял. По его просьбе горничная Шура пригласила подругу Лизу к себе в хозяйственное помещение. И Николай, беспрепятственно пройдя по длинному коридору, вошел в номер к Тихону. Они обнялись. И хотя времени было у них немного, молодые люди с минуту молча, улыбаясь, разглядывали друг друга.
Наконец Николай начал:
— Приказано передать тебе все, что я собрал за девять дней. Я расшифрован. Это без сомнения. Если тебя увидят со мной, считай — и у тебя все пропало. Садись и слушай. Пока от тебя требуется только это. Я мог бы не встречаться с тобой в гостинице, да не терпелось своего увидеть.
Тихон неодобрительно покачал головой и попытался предостеречь друга:
— Тебе сейчас же следует вернуться в номер, а затем и вовсе покинуть гостиницу. Так передал Белоусов.
Минуту помолчав, Николай горячо продолжал:
— Приказ изменен, дружище. Не хочу быть в стороне. Тем более сейчас. Бандиты вряд ли подозревают, что я в городе. Считают меня на том свете. Затянули в ловушку и на радостях перепились. В избе возник пожар. У меня на глазах многие сгорели. Если кто жив, наверняка считают, что и я сгорел. Спасло чудо. Пожар-то сделал я! Ногой ведро с керосином опрокинул, а на полу пьяный цигарку смолил, ну и вспыхнуло.
— Зачем тебя туда понесло? — не сдержался Тихон.
Николай огрызнулся:
— Поживешь — узнаешь. Рад был любой информации. На мели сидел. Хорошо, что ты приехал. Вдвоем легче работать.
— Ближе к делу, — торопил Столицын.
Но Кривоносов не слушал его:
— Хорошо, что именно ты. Как там наши ребята? Настюша, Витька, Юрка Круглов, Маша? Одичал я. В поисках друзей проверил горничную. И сделал своей помощницей. Шура — золото. Не будь ее — с ума сойти можно. У меня не было другого выхода. Доверился ей. Она сказала, что подслушала разговор швейцара с кем-то про меня: "Он из Москвы приехал, Советам и комиссарам помогать. К нам приставлен. Розыск атамана ведет".
— Это неосторожность, мог бы и не спешить с Шурой, — укоризненно буркнул Тихон, потом согласился: — Хотя, конечно, без связей мы нули.
— Вот именно, — подтвердил Кривоносов и продолжал свой рассказ. Поздно узнал о Леониде. Вот с этим действительно проморгал. Обрадовался, что своего человека в ресторане нашел. Клюнул на его крестьянское происхождение. "Десять детей у матери. Отец за революцию погиб". И так искренне, правдоподобно у него получалось, что я уши развесил.
— Он опаснейший бандит, — подтвердил Тихон. — А ты — к нему в объятия.
— Подожди критиковать. Покрутишься здесь сам — увидишь кузькину мать. Я подольше тебя в угрозыске. Попробуй с ходу пойми, кто здесь свой, кто чужой. На лбу не написано. Швейцар — каналья. Его остерегайся.
— Это я понял. Продолжай. Что еще выяснил?
Кривоносов нахмурился:
— Мне кажется, половина в банде Бьяковского — заблудившиеся в жизни пацаны. Бьяковскому удалось их околпачить, вот они и служат ему.
— Это ясно. Когда банду выловим — разберемся, кто в чем виноват. Говори о деле.
— Многие увлеклись романтикой ночных приключений, — упорно продолжал Николай и застонал, упершись рукой в бок. — Кожа до мяса содрана, надо сменить повязку, — пояснил он.
— Горемыка! Ты знаешь о нападении на родственников Лизы?
— Слышал. Опять, говорят, Ленька Осоков.
— Да. А ты ему доверился!
— Согласен. Поторопился с ним. Но подойдем к главному. В оркестре восемь мужчин. Двоих я видел в лесу. Если не сгорели, в новогоднюю ночь придут. Один из них — конферансье. Приметы — экзема на лице. Бандит отъявленный. Официантов вообще всех подчистую надо брать.
— Есть такая Зося, певица. Что ты о ней знаешь? — заинтересованно спросил Столицын.
Николай оживился:
— Певичка эта очень заносчива. Слезкин сватал за нее племяша. Не согласилась. Никогда никому не разрешает себя провожать. Живет на отшибе, в одиночестве. Путь к ней заказан. Ломаю голову, почему. К Бьяковскому отношения, наверное, не имеет. Но многое знает. Ею тебе с руки заняться.