Анна вздрогнула. Максим? Не может быть, у него свой ключ. Она прижалась к косяку двери и спросила вполголоса, затаив дыхание:
— Кто?
— Это я, Илья, открой. Твой комиссар ушел, видел. Отвори, сдавленным шепотом произнес мужчина.
Услышав голос бывшего мужа, Анна задрожала и схватилась руками за виски. Но тут же овладела собой. Как можно хладнокровнее и тверже крикнула:
— Уходи! Иначе сейчас же позвоню в губмилицию. Слышишь? Ненавижу тебя, изверг окаянный! Пропади ты пропадом!
— Ну, заладила… Открой. Не будь дурой. Твоего мильтона во-вот укокошат. Останешься на бобах. Кому ты будешь нужна, кроме меня? Ты что же, глупая, решила, что совдепы навсегда?
— Уходи!
— Одумайся, все для тебя сделаю. Попомнишь мое слово, большевикам вот-вот каюк. И власть снова станет наша.
— Убирайся прочь! — вне себя закричала Анна.
Илья засмеялся, потом потребовал:
— Уймись. Не доводи меня до греха. Последний раз прошу — открой, уведу в надежное место. Переждем недельку, пока ревкомовцев перережут. Доберутся и до твоего Белоусова. Одумайся. Все прощу. Люблю тебя больше жизни, потому и унижаюсь, упрашиваю.
— Христом-богом молю. Ступай прочь.
— Ах ты, тварь! Большевичка! Ну погоди… Вот тебе! То же будет и твоему комиссару.
Раздались три выстрела. Пули насквозь прошили деревянную дверь. Анна отпрянула к стене.
Никто из соседей на звук выстрелов не вышел. Обессиленная, Анна опустилась на половичок у двери и зарыдала. Она не слышала, как вошел Максим. Удивленный, растерянный, озабоченный, он взял ее на руки и отнес в постель.
— Аня, в чем дело? Что с тобой?
— Илья приходил. Вот, дверь как решето.
Белоусов снял трубку и позвонил дежурному:
— Вернулись группы Колесова и Бородавченко? Хорошо. Так. Правильно. Направьте патруль по Садовой, Никитской улицам и к площади Революции. Только что было нападение на мою квартиру. Слезкина постарайтесь разыскать. Имейте в виду, он вооружен. Непременно задержите и доставьте в управление.
Белоусов подошел к жене, положил ей руку на лоб. Анну знобило. Добрыми и нежными словами Максим Андреевич постарался успокоить жену, но едва лег в постель, как сон тотчас сморил его. Уже сквозь дрему услышал он вопрос Анны:
— Новый год удастся вместе встретить, Максим?
Он пробормотал, превозмогая сон:
— Конечно, только пораньше отпразднуем.
— Как это пораньше? Новый год для всех в одно время.
— А часов в десять… В новогоднюю ночь есть работа… — И тут же веки его смежились.
Он заснул крепко всего на два-три часа. Белоусов давно уже привык к такому короткому отдыху. Будь ему под силу, он вообще отказался бы от сна — так дорога была в его новой жизни каждая минута. К счастью, Анна понимала это. Она молча смотрела на мужа, мысленно и без злобы выговаривая Максиму за то, что он не бережет себя, мало уделяет внимания своему здоровью, не может достать как комиссар тулуп потеплее, шапку, валенки, совсем не бывает дома, не знает передышки, работает на износ. Сейчас, наклонившись над самым его лицом, Анна слушала его ровное дыхание. Она давно уже осознала, что каждая такая вот ночь может быть их последней ночью. А что делать? Как уберечь мужа? Будь ее воля, не выпускала бы его из квартиры. Жизни без него она себе не представляла.
Горничная помогает
Утром Лиза принесла Тихону по его просьбе свежие газеты и три старых иллюстрированных журнала.
— Герман Карлович, этот бородатый в полушубке продолжает шпионить. Только что снова у ваших дверей терся.
— Пусть трется, пусть себе вынюхивает. Наблюдай за ним. Обрати внимание, кто к нему ходит.
Лиза вздохнула:
— Дядя и тетя расстроены, не могут прийти в себя. Бабушку жаль. Говорят, убил Леонид. Мстит за то, что я отказала ему?.. А разве его нельзя арестовать? Прямо сию минуту?
— Увы, нельзя. Но в скором времени милиция обязательно это сделает.
— Пристает он. — Лиза заплакала. — Однажды ночью с работы возвращалась, Ленька рядом плелся. Вдруг нас обступили трое мордастых в шинелях. У меня аж поджилки затряслись, мурашки по коже забегали. И тут они говорят Леониду: "Ты, Иголка?" Прикурили у него и ушли. Одного-то я узнала. Вы его в ресторане должны были видеть. Наш конферансье, объявляет номера… Да, чуть не забыла, — уходя вспомнила Лиза. — Велели вас предупредить, чтобы ждали мастера. Телефон чинить придет. И еще дядя Степа, швейцар, опять сегодня надолго куда-то отлучался. Пришел мрачный и сразу завалился спать в кресло…
Лиза приоткрыла дверь. Убедившись, что в коридоре никого нет, выскользнула из номера.