Степан поднял с пола паспорт господина Беккера и подал его сообщнику.
— Какая уважительная ксива. Мне бы такую. — Бандит причмокнул губами, повертел книжечку перед глазами и сунул в карман Столицыну. — Садись, не маячь, в ногах правды нет. Господин…
Тихон прошел в угол комнаты и демонстративно развалился в кресле. Весь его вид говорил о независимости.
Крепыш, который вернулся из кухни и не знал о разрешении Потапыча, заорал на Тихона:
— А ну встань по стойке "смирно"!
— Пусть сидит, — милостиво бросил Потапыч.
— Не трогайте его, — вмешалась Зося. — Что вам от него надо?
Ее глаза блестели от слез.
— Вы ответите за меня, если не перестанете ко мне плохо относиться, добавил Столицын.
— Не стращай, сынок, мы не из робкого десятка! — воскликнула Муся.
— Потапыч, он нас всерьез запугивает, — сказал Степан, видимо недовольный тем, что главарь имеет совсем другие виды на дипломата.
— Пущай попужает, — самодовольно буркнул Потапыч. — А мы его послушаем, ума наберемся.
На столе появилась бутылка мутного самогона. Молодой бандит ловко вытащил зубами пробку. Поднял бутылку над стаканами. Забулькала жидкость…
— Благодари господа-бога, — ухмыльнулась Муся, глядя на Тихона. Настроение сегодня у Потапыча хорошее. Кабы ты ему час назад достался, была бы тебе се ля ви…
В сенях хлопнула дверь, вошли еще двое. Шайка собиралась погулять.
Узнав, кто такой незнакомец и что им занимается Потапыч, вошедшие перестали обращать на пленника внимание. Выпив, один из разбойников начал декламировать стихи:
— Ну, как мои новые вирши?
Ему яростно захлопали. Громче всех хлопала женщина.
— Еще две стопки, Муся, — приказал ей Степан.
— А хозяйка что опечалена? — спросил "поэт".
— Полюбовника ее, видишь, красавца, сейчас маслиной подкормим. Вот она и заскучала, — хохотнул низкорослый крепыш.
Снова стаканы наполнились самогоном. Потапыч, безусловно, предводитель этой шайки, с интересом поглядывая на Столицына, подошел к нему.
— Мотаешь, говоришь, за границу? — Главарь осклабился, показав желтые прокуренные зубы. — Увози Зоську, нам ее "малину" оставляй. И ее на одну ночку. Так говорю? — обратился он к шайке.
Бандиты дружно загоготали. К Потапычу почтительно потянулись стаканы с самогоном. Задиристый крепыш выплеснул самогон в лицо Столицыну и прошипел так, чтобы все слышали:
— Я сам собирался с Зосей Аркадьевной Разумовской поразвлечься. А ты мне помешал…
Тихон, которому смелости было не занимать, мог бы тут же броситься на этих гадов, но сейчас он приказал себе: "Не сорвись. Терпение! Спокойствие! Решается участь операции. Сейчас это главное. Только так можно проникнуть в расположение бандитов".
Муська, выпив стакан самогона, совсем развеселилась. Она провела ребром ладони по шее Тихона:
— Что-то ты уж больно худосочный, дипломат. Не в коня корм, видать. А может, ты вовсе не дипломат?
— Это легко проверить, — откликнулся Тихон.
— Нетрудно, — согласилась она.
— Документы в ажуре, — успокоил всех Потапыч. — Иностранцев я многих на своем веку повидал. Этот как раз из ихней братии. — И задумался, посматривая на Тихона, видно, что-то прикидывал.
— В расход его, и баста! — выкрикнул Степан.
— Что ж с тобой делать? Может, и вправду хлопот не оберешься, если прищелкнуть? Да и какой нам в твоей смерти резон? А? — рассуждал Потапыч.
— Отпустите его! — умоляюще просила беззащитная Зося.
— Я требую дать мне свободу! — вторил ей Тихон. — Я вам не противник. А может, даже в чем-то могу быть полезен.
И тут вдруг в окна и дверь забарабанили, во дворе раздались голоса, лай собак.
— Облава! Легавые! — крикнул Потапыч. — Туши лампу! Ложись! Отстреливаться до последнего патрона.
Защелкали в полутьме курки пистолетов, наганов. Бандиты притаились, взяв на прицел окна и дверь.
Тихон молниеносно оценил обстановку: сейчас ему пришли карты в руки. Есть шанс "отличиться" в глазах бандитов. Волнуясь, он сказал:
— Это милиция проверяет документы. У меня дипломатический паспорт. Я неприкосновенная личность. Пустите меня к ним. Иначе всем вам каюк.
— Ишь чего захотел! — огрызнулся Степан.
— А что, можно попробовать! — решил Потапыч.