Грейсон подвинул кресло таким образом, что со своего места можно было наблюдать за Лори. До нее было несколько метров – она сидела за невысоким, странной круглой формы столом, вокруг которого также расположились Александр, Кейтлин, Маккол и Фрай. Во время разговора она бросала мимолетные взгляды в сторону мужа. Когда однажды их глаза встретились, Лори ответила ему едва заметной теплой улыбкой. Он догадывался, что с того момента, когда вернулся с Каледонии калекой, ей тоже приходилось несладко. Для нее это был ошеломляющий удар – увидеть мужа замороженного, почти бездыханного и в конце концов инвалида. Время, прошедшее с того момента, когда он покинул лазарет, ничуть не приглушило боль. Грейсон чувствовал, что им трудно найти общий язык, трудно стало откровенничать…
Во многом он винил себя, свою неспособность смириться с тем, что с ним случилось, вследствие чего он не мог найти себе места в ее присутствии, сам старался отдалиться от жены. Зачем? Ему никогда не удастся в одиночку пересилить свою беду. Лори не из таких, чтобы бросать человека в несчастье, но и сама она не станет навязывать помощь. Будет ждать рядом, всегда готовая броситься, оказать содействие… Надо только попросить… Как трудно все стало, неожиданно озлился Грейсон, сколько лишней чувствительной мишуры приходится им разгребать. Верно говорят, пока здоров, забот не знаешь, а случись что, беду и трайлером не вывезти. Ему самому необходимо стать более заботливым к ней, попытаться вникнуть в ее проблемы, иначе эта малюсенькая трещинка никогда не зарастет. Что толку страдать да переживать по поводу своего ранения? Он, что ли, в нем виноват?! Даже если и так, все равно жизнь не остановилась, и сейчас ему, как никогда, нужны друзья, и прежде всего Лори. Так и приди к ним с распахнутой душой…
Он бросил взгляд на затемненный экран, где четко обозначилось центральное отверстие в парусе, – из-за его края выглядывал краешек одного из светил. «Звездному танцору» требуется 161 час для подзарядки катушек двигателей Керни-Фучида. Это почти полная неделя. В систему Тубан они прибыли три дня назад, таким образом, прыжок на Таркард состоится не менее чем через четыре дня.
Потом еще восемь дней на дорогу из точки прибытия до Таркарда, и только тогда определится его судьба.
– Вот уж чего не делал и не буду делать, так это отгадывать невысказанные мысли, – раздался знакомый голос над головой, чуть сзади Карлайла. – Судя по выражению лица, тебе очень хочется загрузить меня своими думами. Что ж, попытайся.
Грейсон повернулся, глянул вверх.
– А-а, это ты, Джонатан. Привет, – с кислой улыбкой поприветствовал он друга.
Майор Фрай был высок, чуть сутуловат, кожа на лице покрыта морщинами. Было ему чуть больше пятидесяти, на голове обширные залысины, седые усы, и все равно в этом примелькавшемся штатском облике было что-то привлекающее внимание. Если приглядеться, то Джонатан был похож на хищную птицу, особенное сходство придавал его цепкий, все замечающий взгляд.
– Итак, о чем мы задумались? – спросил майор и подсел поближе. Потом чуть тронул командира за рукав и, указав глазами на один из небольших экранов, расположенных на боковой стене, добавил: – Лучше обрати внимание на это.
Фрай для верности еще и кивком указал на экран, где передавали последние известия. Это был седьмой канал. Карлайл в последнее время редко интересовался политическими новостями. Его словно охватила какая-то апатия – возможно, потому, что он ничего хорошего о себе в последних сводках услышать не ожидал. Обычно он весьма детально изучал все отчеты о произошедших событиях, старался отыскать суть и прикинуть, как та или иная новость могла отразиться на Легионе.
За всеми текущими происшествиями последних семи-восьми месяцев Грейсон отчетливо ощущал чью-то направляющую руку. Федеративное и Лиранское Содружества, объединившиеся тридцать лет назад, за это время так и не смогли полностью слиться в единый союз. Гарантом единства нового государства служил династический брак Хэнса Дэвиона и Мелиссы Штайнер, так что союз двух государств держался исключительно на добрых отношениях между супругами. Они искренне любили друг друга, однако между их наследниками – принцем Виктором и его младшей сестрой принцессой Катрин – было заметно отчуждение. Того и гляди, они порвут заключенное когда-то соглашение.
В прошлом году, когда миры области Скаи подняли мятеж против правительства Федеративного Содружества, лидеры мятежников, кроме всех прочих обвинений, утверждали, что именно Виктор Дэвион повинен в гибели своей матери. Спустя несколько месяцев сестра Виктора Катрин, неожиданно для аналитиков набравшая солидный политический вес, предложила себя в качестве арбитра спора. Уже одно это предложение послужило необычайному росту ее популярности среди населения бывшего Л иранского Содружества. Виктор проявил странную пассивность, можно сказать, растерянность. Он так и не отважился предпринять какие-то более широкие действия, ограничился разгромом мятежников в области Скаи, при этом решительно отмыться от обвинений в убийстве своей матери так и не сумел. Расследование покушения затягивалось, официальные комментарии были туманны и бездоказательны, так что лиранцы в большинстве своем утвердились в мысли, что с Виктором не все чисто.
Использование грубой силы для подавления мятежа и некоторые другие неуклюжие поступки привели к тому, что Федеративное Содружество оказалось втянутым в войну с двумя другими царствующими домами: Лигой Свободных Миров, возглавляемой Томасом Мариком, и главой Конфедерации Капеллан Сан Цзу Ляо. Совсем недавно Томас Марик ошеломил население Внутренней сферы заявлением, в котором утверждал, что далее он не желает терпеть подобное надругательство над правами и достоинством своих подданных и требует вернуть миры, которые тридцать лет назад захватил Хэнс Дэвион. К нему присоединился Сан Цзу Ляо, который в той же войне тоже потерял часть своих владений. Сразу после сделанного заявления Марик направил войска на территорию Федеративного Содружества.
– Итак, – спросил Джонатан, – что может сказать известный военный деятель Грейсон Карлайл по поводу ситуации, складывающейся в Федеративном Содружестве?
– Виктора, как обычно, загрузили так, что ему теперь ни вздохнуть, ни выдохнуть времени нет, – пожал плечами Грейсон. – Он сам в этом виноват – нечего было сидеть и ждать у моря погоды. Кто теперь может порицать Марика за то, что тот хочет вернуть свое!
– Против этого не поспоришь. Как насчет Катрин Штайнер?
– Бог знает, что предпримут Штайнеры в этих условиях, – вздохнул Грейсон. – Если у них только появится шанс порвать с Виктором, они тут же сделают это.
– Мы как раз говорили об этом за столом. – Джонатан жестом указал в сторону компании, в которой находились Лори и другие легионеры. – Не желаешь присоединиться к нам?
– Подсесть можно, только от этих разговоров мало толку. Катрин все равно поступит так, как захочет.
– Мы обсуждали возможность развязывания гражданской войны. Лиранцы против Виктора.
– До этого никогда не дойдет.
– Почему?
– Не в обиду тебе будет сказано, Джонатан, но я не могу объяснить, как я пришел к такому выводу. Мне постоянно не давала покоя подобная перспектива развития событий, однако теперь я больше чем уверен, что гражданская война, по крайней мере в ближайшее время, исключается. В переходный период оба государства будут существовать мирно. Без особой любви, конечно, но и без попыток силой решить свои проблемы. Вот когда наконец определятся стратегические интересы обоих государств, тогда я и копейку на мир не поставил бы.
Фрай заметно поджал губы.
– Тебе следует позаботиться кое о чем другом, приятель. Хватит киснуть в одиночку! Или ты до сих пор чувствуешь раскаяние за то, что случилось на Каледонии?