— Пожалуй, нет, не знаем.
— Сегодня наш национальный праздник. Этот день войдет в историю как день, когда мы нанесли один из самых сокрушительных ударов по британскому флоту! По телевидению передают новости. Идемте, господа, посмотрим! — Он выбежал из комнаты.
Фергюсон у себя на Кавендиш-сквер хмуро положил трубку красного телефона.
— Так плохо, сэр? — спросил Гарри Фокс.
— Да уж ничего хорошего, Гарри. Эскадренный миноносец Ее величества «Ковентри» был атакован «Скайхоками», когда прикрывал выгрузку припасов с транспортных судов в бухте Сан-Карлос. Возможно, в него выпустили «Экзосет», но точно пока неизвестно. По меньшей мере двадцать человек убито, много раненых. Корабль опрокинулся.
— Боже ты мой!
— Это еще не все, Гарри. Дальше — хуже. Они также уничтожили «Атлантик Конвейор», транспорт водоизмещением пятнадцать тысяч тонн. В него попали два «Экзосета». — Фергюсон мрачно покачал головой. — Должно быть, они приняли транспорт за авианосец из-за его размеров на экране локатора.
Наступило тяжелое молчание, нарушаемое только приглушенным уличным шумом. Потом Фокс спросил:
— Что будем теперь делать, сэр?
— Я думаю, это очевидно, Гарри, — ответил Фергюсон. — Разве у нас есть какие-то варианты?
* * *Они постучали в дверь квартиры на Кенсингтон Палас Гарденз второй раз за этот день. За дверью послышались медленные шаги, щелкнул замок, и дверь приоткрылась на цепочке.
Габриель довольно долго молча смотрела на них, потом открыла дверь и так же молча провела в гостиную. Она была в старом купальном халате и выглядела ужасно — волосы растрепаны, глаза опухли.
— Вы слышали новости? — мягко спросил Фергюсон.
— Да, — кивнула она.
— И?
Она глубоко вздохнула и обхватила себя за плечи, как бы стараясь взять себя в руки в буквальном смысле.
— Когда мне нужно ехать?
— Я думаю, завтра. У вас ведь еще осталась та квартира на улице Виктора Гюго?
— Да.
— Хорошо. Там и остановитесь. Наш человек в Париже скажет, что нужно делать, или, если необходимо, Гарри приедет повидаться с вами. И еще одна вещь…
Она устало взглянула на бригадира.
— Что еще за вещь?
— Вам нужен человек, который прикрывал бы вас. Кто-то абсолютно надежный, на тот случай, если возникнут осложнения.
Она в ужасе широко раскрыла глаза.
— Вы послали за Тони?
— Совершенно верно. Он будет там через тридцать шесть часов, самое позднее.
Габриель бессильно уронила руки.
— Я бы убила вас, Фергюсон! Я никогда в жизни не желала смерти ни одному человеку, но вас я с удовольствием задушила бы своими руками. Вы портите все, к чему ни прикоснетесь.
— Гарри закажет вам билет, — как ни в чем не бывало сказал Фергюсон. — Он вам позвонит. Выпейте пару таблеток и ложитесь спать. Почувствуете себя лучше, вот увидите.
Когда они вышли на улицу, начал накрапывать дождь. Фергюсон остановился, чтобы застегнуть плащ.
— Вы думаете, она справится, сэр? — спросил Фокс. — Мне кажется, вы ожидаете от нее слишком многого. Если не ошибаюсь, она по уши влюблена в этого Рауля Монтеру.
— Да, интересная ситуация, — согласился Фергюсон. — Но ведь выбора у нас все равно нет, правда? — Он посмотрел на небо и поднял воротник. — Знаешь, Гарри, я вдруг почувствовал себя ужасно старым. Что ты на это скажешь? Очень, очень старым.
* * *Площадь перед зданием Национального Конгресса в Буэнос-Айресе заполнили тысячи людей. Везде мелькали бело-синие аргентинские флаги.
Толпа ревела: «Аргентина! Аргентина!» На балконе в полной парадной форме стоял Гальтьери. Серебряные волосы зачесаны назад, рука поднята в приветствии. Сегодня он был триумфатором, как римский император.
Внезапно ритм скандирования изменился, и новое слово прокатилось по толпе, как волна. Тысячи голосов повторяли его снова и снова, как заклинание. Это слово было — «Экзосет».
* * *Фергюсон сидел перед пылающим камином, когда появился Гарри Фокс с телеграммой в руке.
— О, ты мне как раз нужен, Гарри. У нас во французском посольстве есть кто-нибудь, кто еще не совсем законченный идиот?
Фокс задумался.
— Возможно, Джордж Корвин, сэр. Был капитаном в Гринховардском полку, когда мы его завербовали. Работал в Ирландии, и неплохо. Его мать француженка, поэтому мы направили его в Париж.
— Отлично! Пусть возьмет Монтеру в аэропорту, когда тот прилетит из Буэнос-Айреса, и проследит, где он остановится. Ему также придется держать связь с Габриель, пока не прибудет Тони. Кстати, что слышно о Тони?
— Вот, я принес телеграмму, сэр. Отправлена из штаба в Сан-Карлосе через штаб Специальной воздушной службы в Герефорде.
— И что там пишут?
— Подтверждают, что майор Вильерс и сержант-майор Джексон отправлены к месту назначения согласно приказу.
— Интересно, как Тони воспримет свое новое задание?
— Не думаю, что оно ему слишком понравится, — заметил Фокс.
— Ты прав. Зная нашего Тони, можно с уверенностью сказать, что он не обрадуется. — Фергюсон вздохнул. — В конце концов, что у него осталось? Только война.
Было тихое, ясное утро. Первые лучи солнца окрасили розовым светом верхушки гор Восточных Фолклендов. Где-то далеко-далеко, на ферме в долине, лаяла собака.
Разведгруппа Специальной воздушной службы из четырех человек, высаженная на берег подводной лодкой, работала в тылу аргентинских войск уже десять дней.
В состав группы вошли Вильерс, Харви Джексон, радист — капрал Элиот из войск связи, и парашютист Джек Корда, который добровольцем перешел в спецназ из гренадерского гвардейского полка, как Вильерс и Джексон.
Было холодно. Проснувшись, Вильерс обнаружил, что его пончо покрыто инеем. Он лежал в неглубокой яме, рядом с маленькой пещерой в скале, где Корда грел чай на спиртовке.
На голове у Вильерса, как и у всех остальных, была черная шерстяная балаклава,[7] но и она плохо спасала от холода. Камуфляжная форма отсырела, а занемевшие пальцы с трудом сгибались, когда он взял ложку, чтобы поесть из котелка.
Джексон сидел на земле, скрестив ноги, и с невозмутимым видом бывалого вояки скреб лицо пластмассовой бритвой.
Вильерс выскоблил ложкой дно котелка, спрятал его в свой вещмешок и взял кружку чая, которую подал ему Корда.
— Кажется, я на эту куриную тушенку не смогу смотреть до конца своей жизни. А ты, Харви?
— А, мне все равно! — ответил Джексон. — Еда — не самое важное в жизни. Лишь бы было, чем набить желудок. Когда я только начинал службу, нас в солдатской столовой кормили настолько отвратительно, что с тех пор я не воспринимаю такие вещи всерьез.
Элиот возился с радиостанцией. Вильерс встал и подошел к нему.
— Все в порядке?
Элиот кивнул.
— Через минуту выйду в эфир.
Перед их группой стояла простая задача. От них требовалось добывать как можно больше информации о передвижениях аргентинских войск и передавать ее в штаб. Эта информация могла оказаться жизненно важной, когда британские войска двинутся в глубь острова с плацдарма в заливе Сан-Карлос.
Радиоаппаратура Элиота была самой последней модели. Она напоминала маленькую клавиатуру печатной машинки. Оператор только набирал текст, который автоматически шифровался и заносился в память аппарата. Когда текст был готов, одного нажатия кнопки хватало, чтобы за считанные секунды передать сообщение из нескольких сот слов. Все происходило так быстро, что у противника не оставалось никаких шансов запеленговать источник передачи.
— Вот и все. — Элиот улыбнулся и принялся упаковывать свою радиостанцию.
Корда выполз из пещеры с чайником в руке.
— Когда возвращаемся, сэр? Долго нам еще торчать здесь?
— Продуктов у нас осталось на четыре дня, — напомнил Вильерс.
— Значит, рассчитывай еще на неделю, — добавил Харви Джексон. — Или больше, если не имеешь ничего против сырой баранины. Тут кругом полно овец. Аргентинцы, похоже, неплохо себя чувствуют на такой диете.