Следующий корабль, на который они могли успеть, был «Братством», он отчаливал через день вечером. Следовательно, тело Курсье должно было быть извлечено следующей ночью. Домкраты и прочие инструменты были готовы. Туссен и д’Ормессон добровольно вызвались осуществить задуманное. Спустя час после захода солнца они отправились к гробнице Нефера.
Долина Саккары утопала в тишине, и, несмотря на то что чистое звездное небо дарило прохладу, песок пустыни все еще хранил жару дня. Два осла были навьючены инструментами, лампами и носилками из парусины. Под предлогом необходимости транспортировки больного на полночь была заказана санитарная машина. У Туссена и д’Ормессона было целых три часа.
Сакс-Виллат должен был дежурить у входа, Миллекан остался в доме. На случай необходимости немедленной остановки операции были разработаны световые сигналы.
Туссен отважился спуститься первым, затем были спущены инструменты, и, наконец, настала очередь профессора. Д’Ормессон дрожал всем телом. Профессор и дворянин, он не привык к таким волнениям. Да и миссия была на редкость необычной.
— Эй, да вы весь дрожите! — воскликнул Туссен, когда д’Ормессон спустился.
— Мне не каждый день приходится заниматься подобными вещами, — отшутился профессор.
— Самое опасное пока что впереди.
Д’Ормессон попытался сориентироваться. Узкий, заваленный проход казался устрашающим. Если бы с ним не было Туссена, который, не проронив ни слова, пригнулся и полез в дыру, профессор наверняка отказался бы от задуманного. Теперь же ему ничего не оставалось, как последовать за коллегой. Д’Ормессон набрал в легкие воздуха, встал на колени и пополз за Туссеном. Узкий проход был около шести-семи метров длиной, однако мысль о том, что нагроможденные каменные глыбы в любой момент могут рухнуть, превращало это расстояние в бесконечность. К тому же д’Ормессон не мог представить, как они собираются вытащить тело по этому проходу.
Д’Ормессон как раз достиг конца туннеля, когда стоявший перед ним Туссен громко вскрикнул. Туссен крикнул что-то, чего профессор не смог разобрать, и тот было подумал, что Туссен поранился об один из камней. Но он стоял, выпрямившись, держа лампу в вытянутой руке, и смотрел вниз.
— Эй, что случилось? — Д’Ормессон потряс Туссена за плечи. Тот лишь молча указал на плиту перед ними. — Ну и что с ней? Господи, Туссен, что случилось? — Он еще никогда не видел этого человека, способного, казалось, выдержать все, что угодно, таким.
— Курсье! — пробормотал тот. — Он исчез.
— Что значит исчез? Может, он восстал из мертвых, как Иисус Христос?
— Не знаю, — тихо ответил Туссен.
— Вы шутите, Туссен!
— Нет! — крикнул тот, схватил д’Ормессона за грудки и пригнул его к земле. — Посмотрите. Из-под этого камня торчала его рука. Я видел ее своими глазами, а теперь плита поднята, и Курсье здесь нет. Исчез!
Д’Ормессон посветил в отверстие под камнем, затем повернулся, осветив камни, и, наконец, направил свет в глаза Туссену. Ослепленный, тот закрыл лицо рукой.
— Что вы делаете, вы с ума сошли, д’Ормессон?
Тот опустил лампу, бросавшую теперь таинственные тени на их лица. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
— Я знаю, о чем вы сейчас думаете, — начал Туссен. Взгляд его был беспомощно устремлен на плиту.
Д’Ормессон пожал плечами:
— Я бы сказал, вы по крайней мере должны дать нам объяснение.
— Какое объяснение? — вспыхнул Туссен. — Я и сам ничего не понимаю! Я знаю, что вы сейчас сомневаетесь в трезвости моего рассудка, но я могу поклясться, что собственными глазами видел руку Курсье под этим камнем. Вот, здесь… — Туссен поставил лампу на землю. — Это темное пятно — это кровь. А вот здесь — след от того, что тело вытаскивали. Может быть, теперь вы мне поверите.
Д’Ормессон наклонился. Действительно, на камне было большое темное пятно, похожее на запекшуюся кровь. Д’Ормессон поднялся, провел рукой по лбу и сказал:
— Туссен, предположим, вы действительно видели здесь Курсье, тогда вы должны это объяснить.
— К черту ваши объяснения! Я сам не знаю, что об этом думать. Сам Курсье в любом случае выбраться не мог. Кроме того, он был мертв. Мертв, мертв, мертв! — Туссен крикнул так громко, что стены отразили звук; качая головой, он рассматривал пространство под плитой.
Было не просто объяснить ситуацию консулу Сакс-Виллату. Он рассмеялся, когда услышал, что тело Курсье исчезло, приняв это за шутку, и потребовалось все умение обоих свидетелей убеждать, чтобы заставить консула поверить. Обычно столь изысканный и вежливый, он изрыгал проклятия, так что профессор весь сжался и начал прохаживаться перед входом в гробницу мелкими, быстрыми шажками.