- Ничего, - сказал Берия, - не хочу простужаться.
- Простужаться? - И вдруг Гуревич захохотал. Тонко, противно, но не притворяясь. - Как же вы, милостивый товарищ, намерены простудиться?
- Очень просто.
Берия натянул ботинок. Тесновато, но зато как приятно - человек в ботинках совершенно иначе себя чувствует.
- Мне кажется, что вы, как бывает с новенькими, - сказал Гуревич, переминаясь с ноги на ногу (без ботинок ему было стоять неприятно), - вы до сих пор не представляете, куда попали.
- А вот это вы мне сейчас расскажете, - грозно сказал Берия.
- Вы не так страшны, как хотите показаться, - ответил Гуревич. Ботинки вы еще у меня отнять можете. Но этим ваши возможности практически ограничиваются.
- Пошли, - приказал Берия, показывая вверх по склону.
Бетховен пошел впереди. Он вынул было свою дудку, хотел поднести ее к губам, но Лаврентий Павлович сразу догадался, что Бетховен намерен звать сообщников, а этого допускать нельзя.
- Если ты ее еще раз вынешь из кармана, я ее собственными руками разломаю, - предупредил он.
Тропинка была сырая, но не очень скользкая. Как приятно не глядеть под ноги.
Они поднялись на шоссе.
Где-то там внизу бродит по помойкам великий князь с его жестяной охотой. Его надо беречься, у него есть арбалет. А из арбалета можно и убить.
Бетховен прошел несколько шагов и уселся на асфальт.
- Устал, - сказал он.
Берия хотел было съездить ему палкой по затылку, а потом решил, что пора менять тактику.
- Снимай штаны, - сказал он, - быстро.
- Вы не посмеете!
- Еще как посмею. Ты же меня знаешь. Ты меня знаешь?
- Еще бы, - сказал Бетховен. - Вы моего отца убили, брата убили, жену заморили. Я все знаю...
- Тогда снимай штаны. Мне в штанах больше нравится, а то видишь - что у меня под плащом! Разве это штаны?
- Но у меня ненамного лучше, - признался Гуревич.
Берия присмотрелся.
- А ты говоришь, здесь можно достать?
- Конечно.
- И не радиоактивные?
- Да обычные, новые - нет проблем.
- Покажешь?
- Когда?
- Сейчас.
- Мне отдохнуть надо. Вы-то здесь новенький, у вас еще силы остались.
- А ты не новенький?
- На полгода старше вас, а это здесь много значит.
- Радиация?
- Да что вы заладили со своей радиацией? Откуда здесь быть радиации?
Берии не хотелось стоять.
Он уселся на асфальт в двух шагах от Бетховена. Если тот попытается убежать, Лаврентий Павлович его догонит.
- А если здесь нет радиации, то где народ? - спросил Берия.
- Точно! - Почему-то Бетховен обрадовался. - Он ничего не знает!
- А ты объясни старику, объясни.
- Я и пытаюсь объяснить.
- Война? Да? Американцы напали? Атомная бомба? Все погибли? Остались только психи и кто был под землей, да?
- Ах, вот какую теорию вы построили, Лаврентий Павлович! Нет, не выдерживает критики ваша теория. Не было атомной войны, не было радиации, и я вовсе не псих, а такой же, как вы, беженец. И мне даже смешно, что мы с вами оказались в одном положении. Я вас дудочкой заманивал...
- Неудачно.
- Разумеется, неудачно, я не охотник и даже не настоящий крысолов. Но зато куда информированней вас.
Лаврентий Павлович поднялся и встал над Бетховеном. Тот не стал подниматься.
Лаврентий опирался на палку от забора. Как Геракл на дубинку.
Бетховен смотрел на него снизу вверх.
- Говори, - приказал Берия. В нем росла тревога. Он уже понимал, что происходит нечто вне его понимания, даже более невероятное, чем атомная война.
- Этому еще нет настоящего научного объяснения, - сказал Бетховен. Но, как вы знаете, отсутствие объяснения не закрывает тему. Вы попали на тот свет...
Бетховен смотрел на него, чуть склонив свою еврейскую голову. И, в общем, его не боялся. Испугался там, внизу, у речки, а сейчас уже овладел собой, потому что знал секрет, и секрет для Лаврентия Павловича вполне страшный.
- На тот свет? - повторил Лаврентий Павлович.
Этот вариант ему в голову не приходил, потому что он был убежденным материалистом, ленинцем, он знал, что тот свет - выдумки попов и всевозможных врагов пролетариата. Но в то же время он сам никогда не участвовал в разрушении церквей или убийстве священников. Если уж приходилось, то поручал другим. И все только потому, что Лаврентий Павлович не знал, что происходит с человеком после смерти. Он столько видел смертей и стольких людей убил сам, что волей-неволей стал мучиться мыслью - а что потом? Куда деваются все эти люди, мгновение между жизнью и смертью которых он наблюдал?
После смерти должно что-то быть. И марксизм не мог дать на это ответа. И как бы ты ни штудировал классиков и даже Хозяина, то ты, будь у тебя голова на плечах, приходил к выводу, что эти умные люди и сами не знают, что происходит после смерти.
- На тот свет... Нет! - Лаврентий Павлович был не согласен.
- Отчего такая уверенность в себе? - спросил Гуревич.
- Он не такой, - сказал Берия.
- Вам это доложили?
- Без иронии!
- Так в чем проблема?
Бетховен не издевался, он наблюдал за Лаврентием Павловичем, как ученый наблюдает потуги муравья, взбирающегося на песчаный холмик.
- Все должно быть иначе.
- Никто с того света домой не возвращался.
- С чего вы-то так решили? Где ангелы и всякие ихние причиндалы?
- Не бунтуйте, товарищ министр, - сказал Бетховен. - От этого ничего не изменится. Тем более что вы правы - наш свет отличается от всех вариантов, которые есть в религиях. Потому что он - материалистический.
- Объяснись.
- Существует и, видимо, всегда существовала категория людей, которые мечтают о том, чтобы спрятаться, исчезнуть, не быть вместе с человечеством. Если им грозит неминуемая смерть или страшный позор. Вот возьмем ваш случай.
Берия кивнул. В самом деле, лучше понимать на своем опыте.
- Вам грозила неминуемая смерть. Все ваши надежды рухнули. И пик ваших переживаний попал на момент Нового года - когда люди переходят из года 53-го в год 54-й. И вы, ваш организм, вопил: нет, я с вами не пойду! Идите без меня! Я согласен на все что угодно - только бы не идти с вами.
- И что же?
- А то, что некая сила - назовем ее природой - эту просьбу согласна выполнить. Но с одним условием - это случается раз в году, в новогоднюю ночь. Погодите, не задавайте мне вопросов, на которые я не смогу ответить. Почему именно христианский новый год? Не знаю, я говорю о фактах. Раз в году, в одну минуту, в одну секунду - если вы отчаянно пожелаете уйти от человечества, ваше желание сбывается. Вы оказываетесь в мире, который вас сейчас окружает. В мире без времени.