СГОВОР С ИНОСТРАНЦАМ на Руси был самым страшным грехом. В пророчестве святого пророка Иеремии сказано так: «Не плачьте об умершем, и не жалейте о нем, но горько плачьте об отходящем в плен, ибо он уже не возвратится, и не увидит родной страны своей».
Страшным грехом на Руси считалось поклонение богам иноплеменной нации.
Беда наша в том, что мы отошли от Бога нашего, русского и стали поклоняться ЗОЛОТОМУ ТЕЛЬЦУ — Богу иноплеменной американской нации. 1 ноября 1990 года в России получил свободное хождение доллар. Но он не возродит русскую экономику, а лишь растлит души. Смысл долларовой революции становится понятен, если открыть книгу пророка Иеремии: «И если вы скажете, за что Господь Бог делает нашу жизнь бедной и тяжкой? То отвечай: так как Вы оставили меня, и служили чужим богам в земле своей, то будете служить теперь чужим и в земле не вашей».
И если взглянуть на список всех премий Горбачева, то очевидно, что ГОРДЫНЯ и была его главным грехом, поразившим его разум, как затмение солнца.
НАША СПРАВКА
ИЗ ДОСЬЕ (цитата из Исторической энциклопедии) МИХАИЛ ГОРБАЧЕВ.
Выдающийся государственный и политический деятель, М.С. Горбачев положил начало перестройке, реформированию советского общества и оздоровлению международной обстановки. В знак признания его ведущей роли в мирном процессе, который сегодня характеризует важную составную часть жизни международного сообщества, 15 октября 1990 г. он был удостоен Нобелевской премии мира.
Горбачев в течение 1987–1998 гг. награжден также многочисленными престижными ИНОСТРАННЫМИ МЕДАЛЯМИ и ПРЕМИЯМИ, соответственно:
США 11 — 4, Индия 1–0, Англия 1–3, Франция 1–0, Италия 10 — 2, Германия 2–1, Израиль 2–2, Польша 2–0, Югославия 1–0, Греция 2–4, Испания 1–2, Португалия 1–1, Ю. Корея 1–1, Япония 0–2, Канада 0–2, Норвегия 0–1, Аргентина 0–1, Бразилия 0–1, Чили 0–1, Мексика 0–1.
ТЕМНОЕ ЗОЛОТО ЗАХОДЯЩИХ СТОЛЕТИЙ 7 ДЕКАБРЯ 1990 ГОДА. МОСКВА
Холодный мрачный декабрь. Вторая годовщина землетрясения в Спитаке, все телепрограммы посвящены спасению жертв трагедии. Пленум ЦК КПСС по Союзному Договору. Решено по вопросу сохранения СССР провести всенародный РЕФЕРЕНДУМ. Более 75 % жителей страны выскажется «за сохранение Союза».
И первый президент Союза будет действовать ВОПРЕКИ РЕФЕРЕНДУМУ. Горбачев уже принял решение СЛОМАТЬ СОЮЗ. А Совмин, КГБ и армия будут противиться этому, отстаивая НАРОДНОЕ ВОЛЕИЗЪЯВЛЕНИЕ и опираясь на официальные данные референдума. Но этот конфликт начнется лишь летом 1991 года…
Игорь Волгин вздрогнул, услышав звонок в дверь. Он медленно пошел открывать тяжелый старый замок, щеколду… Ольга вошла стремительной походкой. На плечах норкового полушубка серебрились снежинки. Ему показалось, что за минувшие два года с момента их расставания она неожиданно помолодела. Худоба и новый, огненно-рыжий цвет коротко остриженных волос, оттенявших изумрудные тени вокруг глаз и такую же, изумрудного цвета бархатную кофточку, были ей очень к лицу. В ушах раскачивались массивные золотые серьги, она напоминала лесную королеву или Хозяйку Медной горы. Он хотел обнять ее, как это принято после долгой разлуки, но сумел сдержать свой порыв.
— Проходи, садись.
Она огляделась, словно вспоминая планировку собственной квартиры, и стремительной ящерицей мелькнула на кухню. Села на табуретку, как незваная гостья, поджав ноги, скрещенные в щиколотках. Игорь удивился, что жена приехала без всяких вещей: никаких чемоданов и саквояжей, — и лишь нервно комкала в худых, унизанных золотыми перстнями пальцах арабскую сумочку из тонкой кожи, вышитую разноцветным бисером.
«Значит, это прощание, — осознал он, и его сердце сжалось. Ком подступил к горлу, словно в его груди что-то оборвалось. — А я-то, дурак, надеялся…»
— Ну, здравствуй, Игорь. Как поживаешь? Все преподаешь детишкам историю в школе? — В ее ушах мерно раскачивались крупные золотые серьги.
Он молча кивнул. Вот рту пересохло.
— К счастью, большинство формальностей можно будет уладить без моего личного присутствия, — сухо заметила Ольга. — Мой адвокат позвонит тебе. Нам ведь придется решать вопрос раздела имущества…
— Да, конечно, лучше через адвоката.
Зачем он это говорит? Его голос звучит чужим, глухим, словно эхо. Словно эти сдавленные звуки доносятся издалека, из-за грани последней надежды. Но на что он надеялся? Неужели, обманывая самого себя, он чего-то еще ждал?
— Извини, что так получилось, Игорь… — неуверенно сказала она… — Мне больно говорить об этом.
Он взглянул ей в лицо и понял, что она лжет. Больно? Она не знает, что такое боль! Пустой протокол ненужных извинений. Ей вообще никогда не было больно… ломать жизни самых близких людей… Если бы ей действительно было больно, она бы так быстро не утешилась. Перед ним сидела хищница — прекрасная и жестокая, с огненной челкой, чуть скрывающей стальной взгляд изумрудных глаз…
— Ладно, ладно! Ты хоть счастлива с ним? Ты его любишь?
Она ответила не сразу. Открыла свою бисерную сумочку, достала пачку длинных дамских сигарет, но курить передумала и засунула пачку обратно, щелкнув блестящим замком.
— Разумеется, люблю! Стала бы я из-за нелюбимого мужчины с тобой разводиться…
Ему показалось, что на него смотрит улыбающаяся Медуза Горгона и он уже начал превращаться в камень…
— Ты в письмах писала, что у него есть свой дом, в горах, на берегу Севана? Наверно, там очень красиво….
— О да, как на лучших курортах мира! — Ольга неожиданно улыбнулась, блеснув ослепительными зубами. — Да, прекрасный дом из розового мрамора! Фамильный! Рядом — реликтовые сосны. Но это не вполне его личный дом, а особняк всей его родни. На моей родине не те порядки, что здесь, в России. Здесь каждый сам за себя, а там… все держится на понятии семьи… Мусульманская культура.
— В этом-то все и дело… — Волгин недвусмысленно скрестил руки на груди, — В мусульманских странах все держится на семейном сообществе, клане, тейпе… извечная клановая борьба. И сейчас, с грядущим распадом Союза она обостряется…
— Союз распадется? — Ольга сделала круглые глаза. — Откуда ты знаешь, или в тебе пробудился талант ясновидца?
— Это слишком очевидно. Ольга усмехнулась.
— Что ж, если Союз распадется, какое нам до этого дело? Ведь дом из розового мрамора все равно останется в собственности семьи Армена… Нашей с ним семьи…
«Еще бы! — подумал Игорь. — Она ничего не боится!»
И никогда ничего не боялась, он помнил ее уверенную улыбку, когда они познакомились на студенческом балу… Она гордо идет по жизни, улыбаясь подобно Медузе Горгоне. Что ей любовь, страсть, треволнения духа, — всего лишь несколько зыбких иероглифов на песке времени!»
— Чаю, кофе? Чем тебя угостить на прощанье, Ольга?
— Если можно, коньяк. В Армении я пристрастилась к хорошему коньяку… Пациенты Армена задаривают элитным коньяком—Чтоб он подобрал получше палату или там особое лечение… несут коньяк целыми ящиками…
— Ах, вот оно что! — Волгин открыл дверцу деревянного бара. — У меня, извини, только французский…
— Сойдет! Да, сегодня знаешь, какая дата-то? День землетрясения в Спитаке. И день моего знакомства с Арменом.
— Будем пить за землетрясение или за ваше знакомство?
— Глупый вопрос. За нашу предстоящую свадьбу с Арменом! На ней будет вся его родня. Человек триста… Будет его кузен, очень влиятельный чиновник. Он заведует нефтью…
— А! Понимаю. Сфера твоих профессиональных интересов…
— Какая чушь, Игорь! — Она залпом выпила свой коньяк и зашуршала оберткой шоколадки. — У меня сейчас совсем другие интересы, не то что были в Москве. Я даже слышать не хочу о чертежах нефтепроводов! Это слишком мелко. Мне интересна политика. Скоро мы станем суверенным государством! Абсолютно независимым от Москвы! Мы не будем ни в чем отчитываться перед центром! Ни за одну монету потраченных в республике денег!