— Эка вас понесло, — поморщился Президент, — Вот вы сказали, что план «Барбаросса» был авантюрой. Это утверждение стало уже общим местом по причине своей, скажем так, бесспорности. Так вот, товарищ полковник, я в свое время имел возможность познакомиться с немцами, и разобраться в их, как сейчас модно говорить, менталитете. И могу вас заверить, что немцы, и, особенно немецкие генералы, и само понятие авантюра — это вещи абсолютно несовместимые. И это, кстати, тоже секрет Полишинеля, на который мало кто обращал внимание.
— Значит, товарищ Президент, — ответил я после некоторых раздумий, — у немецких генералов были веские основания считать план «Барбаросса» вполне выполнимым. Возможно, это были какие-то разведданные, неправильная трактовка которых позволяла считать Красную Армию «колоссом на глиняных ногах».
— Хорошо, товарищ полковник, — Президент решительно хлопнул ладонью по столу, — вижу, что вы исключаете из своих расчетов так называемый человеческий фактор…
— Товарищ Президент, — неожиданно подал голос Александр Павлович Князев, — наверное не стоит мучить полковника Омелина. Возможный заговор генералов, и все связанные с ним подробности проходят как раз по нашему, а не по его ведомству. Его дело обнаружить нестыковки и неувязки в расположении войск перед 22-м июня, а уж если придется решать: что это — глупость и некомпетентность, или прямое предательство, то ему и карты в руки. А ведь в тот раз многие из командования РККА избежали вынимания органов госбезопасности.
При этом у Александра Павловича был такой вид, будто он прямо сейчас собрался вести в сорок первом году следствие, карать и миловать генералов, и приводить в исполнение расстрельные приговоры. У меня невольно по спине пробежали мурашки. Конечно, если катастрофа начала Великой Отечественной Войны была следствием предательства «группы лиц высшего начальствующего состава», то эти лица заслужили смертную казнь. Предательство командира — это самое страшное, что может случиться на войне. Но, черт возьми! Я не понимаю, какой же все-таки у этого исторического разговора может быть практический результат?
Наверное, этот последний вопрос крупными буквами нарисовался на моей физиономии, или же товарищ Князев умеет читать в душах, как в открытой книге. Гэбист, он и в Африке гэбист. Александр Павлович посмотрел на меня, и вдруг произнес, — Товарищ Президент, не будем ходить вокруг да около. В конце концов, полковник Омелин расписку написал, да и все положенные допуски к секретной информации имеет. Сообщите ему ГЛАВНОЕ, и мы с ним, что называется, наконец, удалимся «под сень дерев» для дальнейших задушевных разговоров.
Президент кивнул, чуть улыбнувшись краешком губ, и снова пристально посмотрел на меня. Я опять почувствовал себя неуютно. Но Президент чуть заметно одобряюще кивнул мне, и заговорил, — Полковник Омелин, официально ставлю вас в известность, что в ходе работ над программой создания оружия на новых физических принципах, в Российской Федерации был разработан действующий образец машины времени, позволяющий получить прямой доступ в некоторые точки нашего прошлого. Этот факт в настоящий момент является абсолютным секретом, и кроме разработчиков машины времени о ней знают лишь пятеро. Вы шестой член этого «секретного клуба». Вместе с Александром Павловичем Князевым, вы являетесь ядром аналитической группы, которая должна будет обеспечить руководство Российской Федерации наиболее точной и достоверной информацией, что называется, из первых рук, о периоде, предшествовавшем началу Великой Отечественной Войны. Вам все понятно?
В порядке общего обалдения я кивнул головой, — Так точно, товарищ Президент, — и, встав из-за стола, направился вслед за Князевым «под сень дерев», дабы усладить свой слух вещами, которые я посчитал бы самой что ни на есть фантастикой, если бы не услышал о них от первого лица государства.
14 января 2017 года,
15:25, Российская Федерация, Московская область, Резиденция Президента Российской Федерации.
Полковник сил СПН ГРУ ГШ Омелин Вячеслав Сергеевич
— И что, в самом деле, машина времени существует? — спросил я у Александра Павловича, когда мы удалились в маленькую комнатку в подвальных помещениях дачи. Большую часть комнаты занимал большой стол и два стула.
— В самом деле, в самом деле… — проворчал он, доставая из встроенного в стену холодильника, початую бутылку коньяка, — Примем по писят, не пьянства ради, Вячеслав Сергеевич, а для снятия стрессов. А то ведь я вижу, как вы напряжены. Да и мне тоже не помешает — такое дело начинаем, что аж мандраж бьет, — сказал он, разбулькивая янтарный напиток по маленьким стаканчикам, — За победу, товарищ полковник!