Посол улыбнулся:
— О них в Гвиании говорят, что их идеалы — белая жена, черный «мерседес» и разноцветная вилла.
— Но есть и такие, кому хорошо жилось и при колонизаторах, — произнес Глаголев.
Посол кивнул.
— Правильно. Именно из таких элементов западные державы создают здесь свою агентуру.
— А правительство? Как на все это смотрит правительство? В нашей печати о Гвиании пишется так мало, что...
Петр не окончил фразу.
— У нас ровные отношения, — осторожно начал посол. — Развиваются кое-какие контакты, есть небольшая торговля. Гвианийцам выгодно иметь с нами дело, но развитие советско-гвианийских отношений невыгодно Западу. Словом, западные страны делают все, чтобы затормозить развитие наших отношений, а при возможности — заморозить их совсем.
— Ну, а нейтралисты? Левые? Я видел листовку с предупреждением о забастовке. Это что? Серьезно? — с интересом спросил Петр.
— Еще как!
Лицо посла стало строгим.
— Профсоюзам Гвиании, кажется, удалось в конце концов договориться о совместных действиях. А этого здесь боятся как огня и западные державы, и те, кто на них ориентируется. Сейчас они будут лезть из кожи вон, чтобы не допустить создания единого фронта профсоюзов. Я уверен — они пойдут на все, на любые провокации, вплоть до обвинения нас, советских людей, в организации всеобщей забастовки.
— Старый прием! Кто в такое сейчас поверит! — иронически заметил Петр.
— Вы так думаете? — посол склонил голову набок и усмехнулся. — Старые приемы-то самые надежные.
Он посмотрел на Глаголева, словно ища поддержки.
— Особенно здесь, где люди не столь искушены во всем этом, как в Европе, — заметил консул.
Петр почувствовал, что опять краснеет.
«А ведь они опять это подводят ко вчерашней истории, — подумал он. — Действительно, как все глупо получилось! И я-то хорош! Нет, впредь надо быть умнее!»
Посол словно прочел его мысли и сразу переменил тему разговора.
— Ну, хватит пока о наших заботах. Поговорим о ваших. Профессор Иванников просит меня помочь вам с поездкой на Север. Конечно, ситуация в стране не совсем подходящая для этого, но попробуем. Кстати, ваш здешний метр, профессор Нортон, исключительно интересный человек. И с весом!
Посол многозначительно поднял указательный палец.
— Думаю, что с его помощью мы устроим вам эту поездку. Кстати, что это за история с письмом Дункана, о котором мне пишет Иванников?
После разговора у посла Глаголев затащил Петра в свой кабинет — крохотную комнатку, заваленную газетами, журналами, какими-то проспектами.
— Ну как вам понравился наш? — спросил Глаголев. И, не дожидаясь ответа, продолжал: — Умница.
Петр кивнул, вспоминая, с каким увлечением слушал посол его рассказ о письме султана Каруны, о лорде Дункане. Чувствовалось, что он прекрасно знаком не только с внутренней и внешней политикой современной Гвиании.
Глаголев убрал в сейф какие-то бумаги.
— Кстати, вы ведь и не знаете, кого вы вчера вытащили из драки, — сказал он, поворачивая ключ в массивной стальной дверце. — Стива Коладе, племянника самого президента!
Петр вздохнул:
— Ох, как же я жалею, что влез в эту историю!
— Да?
Глаголев рассмеялся:
— Подождите, эта история еще вспомнится и вам лично, и всем нам! Вот поверьте мне.
Петр встал.
— Мне пора. Вот если бы вы меня еще подбросили сейчас в университет, было бы совсем хорошо.
— Уай нот? — сказал Глаголев по-английски, перевел: — Почему бы нет? — и они вышли из комнаты.
Глава 8
Часы на университетской башне пробили полдень.
— Итак, сегодня мы обедаем в клубе с профессором Нортоном. Ровно в час, — австралиец оторвался от разложенных перед ним листков фотобумаги, усеянных арабскими письменами. — Профессор не любит опозданий!
Петр молча кивнул, продолжая читать «Дневник участника похода на Север». Это был толстый фолиант, изданный в 1907 году в Лондоне.
Вот уже три недели как Петр в Гвиании. Нортон сразу же запряг его в работу. Как только Петр появился в университете после визита в посольство, профессор отправил его в университетскую библиотеку подобрать все, что там было о падении султаната Каруны. И главное, все, что касалось требования лорда Дункана о выдаче убийцы капитана Мак-Грегора.