— Это Ошун, бог плодородия, — чуть слышно сказал Афораби. — Мисс Карлисл — его главная жрица.
Художница выпрямилась, прикрыла глаза козырьком красной от глины ладони: солнце било ей прямо в лицо.
Афораби вышел из машины и сделал вперед несколько шагов, не поднимая глаз, упорно глядя в землю.
— Эти джентльмены хотят видеть вас, — сказал он по-английски.
— Хэлло! — подчеркнуто весело крикнул Роберт.
— Хэлло! — тихо и неловко произнес Петр.
Элинор, разглядев, кто перед ней, побледнела, закусила губу и в сердцах швырнула обратно в корыто только что взятый оттуда кусок глины.
Потом она заговорила — холодно, спокойно, на местном языке, которого не понимали ни Роберт, ни тем более Петр. И от каждого ее слова, как от удара, Афораби втягивал голову в плечи, съеживался. Лицо его стало серым, а большие, больные глаза стали еще больше и еще больнее от ужаса.
Вдруг, резко оборвав фразу, Элинор повернулась и скрылась в храме.
Афораби стоял, уставившись в землю, опустив плечи.
— Ненавижу женщин искусства, — иронически прищурился Роберт. Он уже окончательно овладел собой и был таким, каким его привык видеть Петр, — чуть ироничным, спокойным, уверенным в себе.
Он положил руку на плечо Афораби:
— Ты, парень, не слишком расстраивайся.
Афораби поднял голову, и они увидели в его глазах ненависть.
— Она присвоила себе наших богов, и она не хочет, чтобы их знал еще кто-нибудь из европейцев. Ни один белый не видел храм бога Ошуна, пока не приехала она. Она задарила стариков, она прошла посвящение и стала верховной жрицей...
Он помолчал, стараясь овладеть собою. Наконец, это ему удалось, он сглотнул слюну, вздохнул глубоко, всей грудью.
— Она очень недовольна, что мы пришли сюда.
Петр и Роберт переглянулись. Положение действительно было в таком случае довольно щекотливым.
— Ничего не поделаешь, — развел руками Роберт, — поехали.
— Стойте! — голос художницы был резок и тверд. Она вышла из храма и теперь смотрела на них.
— Афораби, ты приведешь их ко мне через час. Домой. Ты понял?
— Йе, ма, — склонился Афораби. — Я приведу.
Глава 15
Роберт развернул «пежо» и нажал на акселератор. Красная пыль занавесом поднялась из-под задних колес и закрыла все — и храм, и бесстыдные скульптуры, и барельефы на гладких откосах дороги.
— В Бинду, пожалуй, сегодня мы все-таки не успеем. Придется ночевать в здешнем рест-хаусе, — не обращаясь ни к кому, произнес Роберт.
Бинда. Петру так не терпелось оказаться в этом городе, в городе, где много лет назад разыгралась трагедия капитана Мак-Грегора.
А ведь то утро, казалось, не предвещало трагедии. Постепенно площадь перед дворцом заполнялась жителями Бинды. Они робко жались к стенам дворца, к стенам суда и мечети, и их белые одежды казались узорами на красном латерите.
Первыми осмелели дети. Один за другим они подходили к солдатам, южанам с побережья Атлантики, окружали их и молча, открыв рты, рассматривали их красные фески, блестящие черные ремни, ботинки на толстой подошве, зеленые обмотки. И конечно же, солдатские ружья.
Дети завидовали солдатам. Да и взрослые северяне, усевшись на корточки в красной пыли, качали головами: эти парни с Юга — вот уж кто ловкачи! Иначе как еще можно устроиться на службу к белым, да еще получить такую чудесную одежду и оружие!
В свою очередь, южане не скрывали своего презрения к этим оборванцам-северянам. Им уже приходилось отбивать атаки точно вот таких же — в белых одеждах, размахивающих луками и с воем мчащихся на каре.
Дураки! Если их аллах дал им только отравленные стрелы, то бог белых Джизус дал европейцам ружья-машины по имени «максим». А значит, Джизус был сильнее аллаха, и не этим рабам эмиров было тягаться с «маста Дунканом».
Капитан Мак-Грегор нетерпеливо посмотрел на часы:
— Что-то наш хозяин задерживается!
Лейтенант Дэвидсон улыбнулся и пожал плечами:
— Восточный владыка! Они никогда не торопятся. Впрочем...
Он выжидательно посмотрел на капитана:
— Если хотите, я могу его поторопить. Мне приходилось бывать прежде в этом городе, да и во дворце тоже.