Позже мы обнаружили, что наша масса обмена, перенесенная сюда из Адской Вселенной, представляла в основном скопления щебня, грязи и так далее… Почему-то содержалось значительное количество атомарной серы, дегтя и производных нефти — легких гидрокарбонатов. Харди и Грисволд провели немало времени, занимаясь их классификацией и определяя конфигурацию. Все они относились к разряду взрывчатых и горючих веществ. Потом по моей просьбе вся эта взрывчато-горючая дрянь была основательно перемешана с обычными земными веществами.
Это было сделано, чтобы обезопасить нас на тот случай, если обмену подвергнется лишь небольшая часть всего этого (и действительно, как вы понимаете, конечная масса обмена составила всего несколько фунтов).
Все суетились, выбирая на память грязь из бутылки с сильными кислотами, ружейные патроны, бритвенные лезвия и прочую дребедень.
Барни впоследствии соорудил управляемую фотоэлементами штуковину, которая воспламеняла вещества массы обмена точно как в момент выхода из нашей Вселенной. Полагаю, что той части Ада, где масса материализовалась, сильно не поздоровилось.
С возвращением Валерии, разумеется, от подменыша и следа не осталось. Бедный комок плоти, надеюсь, что тебе позволили умереть.
Но тогда я не думал об этих вещах. Убедившись, что с нашей дочерью все в порядке, мы с Джинни кинулись друг к другу в объятия. Наш первый поцелуй был прерван взрывом такой радости, такого счастья, что эхо его никогда не заглохнет в нас. И когда мы снова нашли в себе силы взглянуть на этот мир, Свертальф был только Сертальфом…
В моем мозгу раздался полный доброты голос:
«Да, за этот подвиг Янош Больян удостоился святости, и ему позволено занять место рядом с Богом. Как я рад! И как рад, друзья, что мы победили и нанесли поражение врагам Всевышнего, а также, что Валерия Стивеновна спасена. Признаюсь, что у меня есть для радости и собственные эгоистические основания. Увиденное в этом путешествии подсказало мне некоторые новые теоретические анализы… обработка…»
Я понял желание, которое Лобачевский постеснялся высказать откровенно, и сам предложил:
— Вам бы хотелось задержаться здесь еще на некоторое время?
— Честно говоря, да. На несколько дней. Потом я действительно должен вернуться обратно. Это было бы замечательно — заниматься, исследованиями, став как бы снова не просто душой, а обычным человеком. Это было бы очень интересно, Стивен Павлович. Было бы крайне любопытно посмотреть, на что ты способен, оказавшись вновь человеком. Умоляю вас, уважаемый друг, не рассматривайте сказанное как просьбу. Ваша жена и Вы сами рисковали своей жизнью, испытывали такие лишения. Вы находились под страхом потери того, что значит для вас больше, чем даже ваша взаимная любовь. Вы, конечно, хотите отпраздновать вашу замечательную победу. Но, поверьте мне, я бы никогда себе не позволил такое неделикатное отношение…
Я нежно и чуть задумчиво глядел на Джинни, и отвечая мысленно:
«Я понимаю, что вы подразумеваете, Ник. Я всегда готов на это — „праздновать“ со своей Джинни. Я хочу, чтобы вся наша жизнь стала сплошным праздником, каждая мельчайшая ее секунда. И пусть так будет, пока мы совсем не состаримся. Но вы забываете, что наша грешная плоть ограничена не только духовно, но и физически. Джинни нужно как следует отдохнуть. Да и мне не мешало бы. Кроме того, мне хочется увидеть, как то, что вы напишите, появится в каком-нибудь соответствующем издании. Это будет здорово способствовать пашей популярности…»
Вот так и случилось, что сквозь Хаос Ада нас вел Больян, первый отчет о котором опубликован за подписью Лобачевского…
Не могу утверждать, что вся наша дальнейшая жизнь складывалась только счастливо и безмятежно. Вам бы поправилось стать знаменитыми? Возможно, вам знакомо все это. Репортеры, интервью по магическому кристаллу, ежедневные тонны писем, статья, охотники за фотографиями и автографами, воинственно настроенные забулдыги, идиотские телефонные звонки, непрошеные посетители, подхалимы.
Все правильно, ну а далее перечисляйте сами. Я получил в фирме хорошую должность. Лучше, чем я, вероятно, заслужил. Джинни открыла собственную студию — об этом она всегда мечтала. В общем, особого общественного интереса мы уже не представляли.
А тем временем Валерия достигла того возраста, когда начинают дружить с мальчиками. Нам казалось, что знакомый нашей дочери достоин ее. Говорят, что такие ощущения знакомы каждому, у кого есть дочь. Все проходят через это, но я был слишком занят другими делами, чтобы слишком уж беспокоиться.