— Он не владеет ни одним из употребимых языков, милорд. — ответил я.
— Вздор! Все Демоны знают, по крайней мере, латынь!
Тут в разговор вступил Оливер Монтбелл:
— А не устроить ли ему свидание с палачом, сэр Роже? — спросил он.
— Нет-нет, — поспешил вмешаться я, — ради Бога, не надо. Демон нее схватывает на лету. В какой-то миг мне даже показалось, что он морочит мне голову…
— Вот-вот, — перебил меня сэр Оливер.
— Дайте мне несколько недель, — не обращая внимания на реплику рыцаря, продолжил я, — и я смогу с ним разговаривать.
— Несколько недель… — протянул сэр Роже. — Это слишком много.
Он швырнул обглоданную кость собакам и шумно облизал пальцы. Леди Катрин сдвинула брови и указала на чашу с водой.
— Извините, дорогая, — смешался барон. — Никак не могу привыкнуть к этим новомодным штучкам…
Сэр Оливер нарушил неловкое молчание, возвращая разговор в начатое русло.
— Почему вы так торопитесь, милорд? Опасаетесь, что прилетит другой корабль?
— Да нет, конечно. Сколько можно воину томиться в безделье?! Мои люди изнывают от тоски, а сегодняшнее событие изменило все планы.
— Как? Разве мы не выступим в назначенный срок?
— Вы что, ослепли? — сэр Роже вдруг с такой силой грохнул кулаком по столу, что вино выплеснулось из кубка. — Неужели не видите, какие возможности открываются перед нами?! Воистину, корабль послан нам Провидением!
Его слова повергли нас в смятение.
— Вся армия, — продолжал барон, — поместится во чреве корабля. Да что армия?! Мы возьмем с собой скот: лошадей, коров, свиней, птицу… Ха, и жен в придачу! И детей! Все прелести домашней жизни, никаких проблем с продовольствием. — Он на мгновение призадумался. — Остается узнать, какая сила заставляет летать эту гору. Нам даже не придется обнажать меч — один вид корабля внушит неприятелю такой страх, что он забудет о сопротивлении. Мы перелетим через Канал, за месяц покорим Францию, потом освободим Святую Землю и, как раз к сбору урожая, вернемся домой.
Последние слова потонули в восторженном реве, заглушившем мои слабые возражения. Сей план казался мне откровенным безумством, и я заметил, что леди Катрин и кое-кто из офицеров придерживались того же мнения.
Но остальные безудержно гоготали и поднимали кубки, предвкушая скорую победу.
Сэр Роже повернул ко мне разгоряченное лицо.
— Все зависит от вас, брат Парвус! — воскликнул он. — Вы должны заставить Дьявола говорить!. Ну, хорошо, хорошо, пусть — научить, мне безразлично. Он объяснит нам, как управлять кораблем и тогда…
— Мой благородный господин… — осмелился прервать я барона, но он уже был весь во власти дьявольской идеи.
— Верю! — прогремел сэр Роже и так хлопнул меня по плечу, что я подавился и едва не упал с кресла. — Верю, вы поладите с Демоном, брат Парвус, а в награду… в награду я возьму вас с собой, черт возьми!
…Боже, Боже! Прежде, чем принимать такое решение, надо бы посоветоваться с настоятелем, а то и обратиться за советом в Рим…
Но нет, — армия, город… казалось, все посходили с ума, все возжаждали лететь! Женщины не желали расставаться с мужьями, родители — с детьми, девушки — с возлюбленными. Самые наибеднейшие крестьяне, отрывая взор от своих жалких делянок, видели себя освободителями Гроба Господня, торжествующими победителями, возвращающимися на родные земли с мешками, полными злата.
Я вернулся в аббатство и всю ночь провел в молитвах, прося Святых прислать мне знак. Но Святые безмолвствовали. После заутрени я с тяжелым сердцем отправился к аббату и поведал ему о замыслах Роже де Турневиля. Настоятель было разгневался, но благоразумно не стал прекословить барону и освободил меня от всех обязанностей, дабы я больше времени мог проводить с Демоном.
Узкий мрачный подвал, куда поместили пленника, обычно служил для епитимьи. Брат Томас, наш кузнец, приковал Демона к стене и кинул на пол охапку соломы, вместо подстилки. Жуткое зрелище являл синекожий в полумраке подземелья! Когда я вошел, он поднялся, гремя цепями, и уставился на меня желтыми узкими глазами. В противоположном углу, за пределами досягаемости Демона, лежали священные реликвии: бедренная кость Святого Освальда и коренной зуб Преподобного Внллибарда, которые не позволяли ему сбросить цепи и бежать обратно в Ад. Но, признаться честно, я бы не очень расстроился, вернись он в Люциферовы чертоги.
Осенив себя крестным знамением, я опустился на скамью и разложил на столе бумагу, чернила, перья, намереваясь воспользоваться своей небольшой склонностью к рисованию.