— Разберемся с ним позднее, — сказал я, пинком выставив парня за дверь. — Возможно, здесь скоро появится саламандра.
Весьма раздраженный, в комнате возник Мальзус и тут же требовательно проорал:
— Что все это означает?
Над его толстыми щеками подпрыгивало пенсне.
— Как вам известно, сэр, я был занят подготовкой к очень важному предприятию. На завтра намечен официальный завтрак членов «Клуба Львов» и…
— Возможно, не будет никакого завтрака, — хрюкнул, обрывая его, полицейский, — пока у нас имеется вырвавшаяся на свободу саламандра…
— Сала… Нет! Это полностью противоречит всем правилам! Это строго запрещено!..
Офицер у коммутатора оглянулся на нас:
— Она сейчас подожгла католическую церковь на углу Четырнадцатой и Эльма! Боже мой, все наше оборудование уже задействовано!
— Невозможно! — завопил Мальзус. — Демон не может приблизиться к церкви!
— Насколько глупым делается человек на нашей работе, — не скрывая злости, прошипела Джинни. — Это не демон! Это Дух стихии!
Когда ей удалось вновь овладеть своей яростью, она медленно продолжила:
— Не стоит слишком надеяться, что гидра сможет победить саламандру. Но мы должны вызвать ее, чтобы она могла бороться с пожарами. Саламандра все время будет опережать нас, но, по крайней мере, не весь город окажется уничтоженным.
— Если только саламандра не окажется слишком сильной, — влез Аберкромби. Его лицо побледнело, губы еле двигались. — Достаточно сильной, чтобы испарить гидру.
— Вызовите двух! — заикаясь, приказал Мальзус. — Вызовите сотню! Я не буду требовать поданного по всем правилам официального заявления на разрешение использо…
— Эта возможность ограничена, сэр, — сказал Аберкромби. — Есть условие: в зависимости от общей массы сдерживающие силы должны возрастать по экспоненте. В этом городе, вероятно, не найдется достаточно подготовленных специалистов, чтобы удержать под контролем двух Духов одновременно. Если пробудить к жизни четырех, то городу будет грозить затопление, а саламандра просто перенесется куда-нибудь в другое место.
— Алам… — Джинни положила «Руководство» на стол, веером перелистала страницы.
Аберкромби склонился поверх ее плеч. При этом не забыл заботливо положить ладонь на ее бедро. Я проглотил все, что хотел сказать.
— Алам, ты можешь вызвать для начала одну гидру и заставить ее бороться с огнем?
— Разумеется, моя прелесть! — он заулыбался. — Это элементарная задача.
Она обеспокоенно взглянула на него и предупредила:
— С гидрами бывает так же трудно справиться, как и с Духами огня и воздуха. Одного знания теории мало.
— У меня есть некоторый опыт, — он излучал самодовольство. — Во время войны… Когда все это кончится, давай зайдем ко мне, чуть выпьем, и я тебе расскажу.
Его губы коснулись ее щеки.
— Мистер Матучек! — завизжал Мальзус. — Прекратите, пожалуйста, отращивать клыки!
Я, взяв себя в руки, справился с яростью, действующей на меня так же, как и лунный свет.
— Послушайте, — сказал начальник полиции, — мне нужно знать, что будет дальше. Все эти неприятности — из-за ваших длинноволосых, и я не желаю, чтобы ваши действия еще больше затрудняли обстановку.
Я вздохнул, понимая, что Джинни и ее красавец, в конце концов, действительно заняты, и, вытащив сигарету, предложил:
— Разрешите, я объясню. Во время войны мне пришлось немного узнать о таких делах. Дух стихии — это не то же самое, что демон. Любой демон — это отдельное существо, обладающее, скажем так, индивидуальностью. Дух стихии есть всего лишь часть одной из основополагающих сил. Саламандра возникла из первичной энергетической матрицы и обрела временную индивидуальность. Она вернется в эту матрицу, если удастся покончить с ней. Это как пламя. Когда костер погасят, пламя вернется в первоначальные формы существования. Пусть будет разожжен новый костер, пусть даже он горит на недогоревших поленьях первого костра, но полученное пламя не будет идентично первоначальному. Так что легко понять, почему Дух отнюдь не стремится к первоначальному состоянию. Когда Духу удается вырваться на свободу, как это произошло с саламандрой, он готов на все, чтобы увеличить свою мощь.
— Но как саламандра могла поджечь церковь?
— Потому что у нее нет души. Она просто физическая сила. Всякое обладающее подлинной индивидуальностью существо, будь то человек или еще кто-либо, находится под сдерживающим влиянием… э-э… определенных моральных законов природы. Так, демон не выносит вида святых символов. Поступающий неправильно человек, живя на этом свете, испытывает угрызения совести. И предстает перед Судом на том свете. Но о чем заботиться пламени? А саламандра и есть не что иное, как громадный язык пламени. Она всего лишь флюктуация физических законов нашего, то есть нормального и паранормального мира.
— Так как же ее… погасить?
— Это могла бы сделать соответствующая по массе гидра. Произошло бы взаимное уничтожение. Или саламандру могла бы погрести под собой Земля. Или мог бы сдуть оказавшийся поблизости Воздух. Трудность в том, что Огонь — самая быстрая стихия. Он перескочит в другое место до того, как ему успеет повредить какой-нибудь другой Дух. Так что у нас остается лишь одна возможность — заклинание, возвращающее саламандру к первоначальному состоянию. Но оно должно быть произнесено в ее присутствии. И занимает около двух минут.
— А когда она услышит, что начали произносить заклинание, то испепелит заклинателя или удерет. Очень мило! Что же нам делать?
— Не знаю, шеф, — сказал я. — Одно знаю — это все равно что пытаться поцеловать в морду кобру, — я вздохнул. — Действовать надо быстро, потому что каждый пожар, зажженный тварью, служит ей пищей и добавляет новый запас энергии. Она делается все сильнее. Существуют определенные ограничения — например, закон кубического возрастания, — но, пока он сработает, саламандра может стать слишком сильной, чтобы человечеству удалось с ней справиться…
— И что же тогда произойдет?
— Всеобщая гибель… Нет, я подразумеваю не совсем это. Люди, естественно, призовут на помощь сильных противодействующих Духов. Но только представьте себе, с какими трудностями будет сопряжен контроль над ними. Подумайте о случайностях и опасностях, которые невозможно предвидеть. Халифат по сравнению с ними — пустяк!
Джинни, разогнувшись, отошла от стола. Аберкромби начертил мелом на полу пентаграмму. Исходящему слюной Мальзусу было поручено простерилизовать на спичке карманный нож. Вся идея состояла в том, чтобы взять у кого-нибудь немного крови. Кровь могла бы заменить обычно используемые снадобья, поскольку она содержит точно такие же белки.
Девушка положила ладонь на мою руку:
— Стив, мы потратим слишком много времени, если попытаемся собрать всех местных экспертов. Боюсь, что то же самое справедливо и по отношению к полиции штата или Национальной гвардии. Бог знает, что натворит саламандра, пока чиновники, которых ты здесь видишь, будут взывать о помощи. Но мы с тобой сможем по крайней мере проследить за ней. Подвергаясь при этом меньшей опасности, чем остальные. Рискнешь?
Я был согласен:
— Конечно. Саламандра не может повредить мне, если я буду волком. Особо повредить… Не сможет, если я буду осторожен. Но ты будешь держаться на заднем плане.
— Ты когда-нибудь слышал о клятве, приносимой членами нашего ордена? Пойдем.
Выходя за дверь, я бросил на Аберкромби самодовольный взгляд. Он надрезал свое запястье, начертил кровью магические знаки, а затем начал творить заклинание. Я ощутил, как по комнате пронесся влажный вихрь.
Снаружи была осенняя пора, высоко в небе стояла луна. Сразу в дюжине мест металось багровое ослепительное сияние. Зубчатыми силуэтами на его фоне виднелись крыши, и в ушах выли сирены. В вышине, освещенные мерцанием маленьких, безразличных ко всему звезд, носилось что-то, напоминающее ворох сухих листьев. Это, оседлав метлы, спасались бегством люди.