Свертальф говорить не умеет, а никакого иного средства позвать на помощь у него, очевидно, не было. В принципе, он мог бы одержать победу, но не справился с существом, сплошь состоящим из клыков, когтей, шипов и брони. В конце концов, победив Свертальфа, демон схватил Вал и унес ее в Нижний Континуум. Предназначенной для обмена массе была придана форма нашей дочери. Я права?
Сверкающий Нож кивнул:
— Полагаю, да.
— Что вы намерены теперь предпринять?
— Честно говоря, сейчас мы не можем сделать много. Мы ничего не можем сделать. Мы не знаем, зачем было совершено преступление. Его мотивов.
— Нам стало известно о них прошлой ночью. Мы приобрели могущественного и опасного врага. Полагаю, что заявления иоаннитов, будто их адепты владеют тайнами знаниями — истина. Эзотеризм всегда больше ассоциировался не столько с божественным, сколько с дьявольским. Я предлагаю начать поиск с кафедрального собора.
Лицо Сверкающего Ножа, несмотря на покрывавший его слой краски, явно выразило страдание:
— Я уже объяснил вам, миссис Матучек, когда вы впервые догадались, кто может быть ответственным за преступление, что это очень опасно — предъявить обвинение, не имея серьезных улик. Сейчас сложилась крайне деликатная ситуация. Кто может это понять лучше, чем вы? Мы не вправе допустить новых беспорядков. Кроме того… скажу, не скрывая, — это вторжение, возможно, означает начало чего-то гораздо более страшного. Гораздо более худшего, чем похищение вашей дочери…
Я приподнялся.
— Ничего не может быть хуже, — тихо сказал я.
Он не обратил на это никакого внимания. Он понимал, что сейчас главная из нас — Джинни.
— Наши знания об Адской Вселенной практически равняются нулю. Я сейчас выдам вам то, что сохраняется в глубокой тайне, потому что подозреваю, что вы всегда докопаетесь до правды на основании незасекреченной информации. Лишь очень немногие из гражданских волшебников знают то, что вы сейчас услышите. Армия предприняла несколько попыток проникнуть туда, в Адскую Вселенную. Успех был не больше, чем у института Фауста триста лет тому назад. Пробыв там считанные минуты, люди возвращались в состоянии крайнего психического шока. И не могли рассказать, что с ними случилось. А записи приборов не имели никакого смысла.
— Если только не принять гипотезу Никельсона, — уточнила Джинни.
— Какую гипотезу?
— Гипотезу, что в той Вселенной пространство-время, в отличие от нашего, является неэвклидовым и что его геометрия меняется от точки к точке, — сухо пояснила Джинни.
— А, да, мне говорили, что армейские исследователи пришли к такому выводу… — Он увидел торжество, вспыхнувшее в глазах Джинни. — Черт, ловко вы меня поймали в ловушку! — И опять непреклонным тоном: — О′кей. Вам придется понять, что мы не имеем права действовать вслепую и опрометчиво, когда в действие, по непонятным причинам вовлечены неизвестные силы. Результаты могут оказаться катастрофическими. Я намерен доложить обо всем самому директору Бюро. Я уверен, что директор тут же доложит обо всем президенту. И равным образом уверен, что президент прикажет нам не терять бдительности, но пока мы не узнаем больше — носа не высовывать…
— А как насчет Стива и меня?
— Насчет вас — все так же. Запомните, если понадобится, с вами свяжутся. Возможно, им нужен выкуп.
— Сомневаюсь. Какой выкуп может потребовать демон?
— Тот, кто наслал демона.
— Повторяю вам, займитесь иоаннитами!
— Займемся. Мы займемся всеми, кто попал в наше поле зрения. Пусть это и не очень разумно, ведь понадобится время.
— А пока что Валерия находится в Аду!
— Если вам понадобится священник для очистки душ, наше Бюро располагает священнослужителями практически всех вероисповеданий. Если хотите, я вызову сюда священника.
Джинни покачала головой:
— Спасибо, не надо. Попросите их, чтобы они помолились за Вал. Вреда от этого не будет. Правда, сомневаюсь, что это принесет пользу. Но, конечно, никакой священник не может помочь Стиву и мне. Все, что мы хотим — это получить возможность вернуть свою дочь.
Мое сердце забилось. Оцепенение спало. Я встал.
Сверкающий Нож обхватил себя за плечи руками:
— Я не могу, конечно, допустить этого… хотя вы двое совершили в прошлом почти неправдоподобное. Но ставки сейчас слишком велики, чтобы доверить игру дилетантам. Если вам угодно меня возненавидеть — пожалуйста. Мне будет больно, но, если это послужит вам хоть каким-нибудь утешением… Но я не позволю вам рисковать ни собственной жизнью, ни интересами общества. Вы останетесь здесь. Под стражей…