И он победил. Не имея другого голоса, он запел песню, которую поют коты после драки с соперником или совокупления с самкой. Круто меняя курс, мы понеслись над горами и устремились к нашей цели…
Наш путь был не сахар. Мы должны были ни на мгновение не терять бдительности. Реагировать приходилось молниеносно. Нередко мы ошибались, что едва не приводило нас к аварии. Мне пришлось отпустить руку Джинни. Ее помело снова улетело в сторону. Потом, на повороте, мы едва не столкнулись: под действием мощнейшего гравитационного поля пространство резко прогнулось, и наши метлы чуть не врезались друг в друга.
От рывка глаза почти вылетели из орбит, а желудок оказался в горле. Вдруг сила тяжести исчезла, мы завертелись волчками и, пролетев сквозь сгусток пространства (вместо того, чтобы обогнуть его), оказались совершенно в ином месте. Мы попали в область, где в гиперпространстве было так мало энергии, что метлы перестали работать. Выбрались мы оттуда только за счет набранной скорости и использования аэродинамических свойств метел… Сейчас я уже не могу вспомнить все то, что случилось.
До сих пор нам хватало сил, чтобы справиться с полетом. Мы увидели, что равнина кончается. А за ней виднеется гряда утесов; на многие мили простирались груды скелетов, между ними и утесами разверзлась пропасть, в которой, казалось, нет дна. А прямо перед нами начиналось море лавы, над которой вспыхивали языки пламени и поднимались столбы дыма.
Мы поспешно натянули маски, пока этот едкий дым не сжег наши легкие. Но до границы равнины было еще далеко. Теперь лететь было сравнительно легко. Полет не требовал всего нашего внимания. Мы этим воспользовались. Джинни достала шар. Бледное, разгоравшееся сияние показало, что мы близки к своей цели.
Я выпустил ее руку (мне не хотелось этого делать, но наши руки уже болели от напряжения. Не сцепи мы их тогда, нас бы разбросало). Некоторое время мы летели в тишине и осматривались.
Ветер остался где-то позади. Никто и ничто не нарушало тишину — только шорох разрезаемого метлами воздуха. Все более крепчал кладбищенский запах. Мы глотали тепловатый, пронизанный мерзостью воздух и задыхались. Все же дышать было можно. Небо по-прежнему было черным, а на нем — чернее самой черноты — медленно ползущие планеты. Иногда почти над нашими головами пролетали огромные метеориты. Скорость их полета была ненамного выше нашей. Они пролетали, выходили за пределы узкой атмосферы этого не имеющего горизонта мира и исчезали.
Изредка вспыхивало пламя разрыва, и сумрак заполнялся перекатывающимся грохотом.
Наш путь по-прежнему освещало лишь испускаемое почвой унылое свечение. Мы уже летели над окраиной болота — огромного, как и все, что мы видели в этом мире. Где-то вдали виднелись другие болота, пруды, озера. И там, где на них вскипала пена гниения, поверхность тускло блестела. Высились толстые, искривленные стволы деревьев.
Их ветви переплетались. Над водой, где плавали обломки деревьев, преклоняли колени мрачные кипарисы. И мертв был тесно росший вдоль берегов камыш. Сквозь сумрак ползли желтые испарения. Центральные области болот были полностью покрыты этим туманом. Туман медленно вскипал и выбрасывал все новые языки.
Далеко впереди тревожными красноватыми отблесками вспыхивали низко нависшие облака. Внезапно пространство содрогнулось, двинулось, и мы оказались над ними.
Нас оглушили звуки, буря звуков. Вопли, грохот барабанов, вой труб. В облаках открылся просвет. Там горел высокий, словно башня, костер. От него исходил страшный жар. Мне показалось, что на нас нацелен гигантский мясницкий нож. В пламени корчились и визжали какие-то существа, но я не мог разглядеть, какие именно.
Вокруг костра плясали люди — черные, тощие, как мумии, и голые. Они увидели нас, и прерывистый рев огня прорезал оглушительный крик. Тамтамы начали слитно выбивать: «Бум-да-ба-бу, бум-да-ба-бу». С безлистых деревьев сорвалась стая птиц. Размером и окраской они напоминали ястребов, но их черепа и лапы, с безжалостными изогнутыми когтями, были лишены плоти.
Свертальф вызывающе зашипел, дал ускорение, и птицы остались позади.
Внезапно, в нескольких милях впереди, тоже начали бить барабаны. А за ними вдали — уже шепотом, еще и еще — «бум-да-ба-бу, бум-да-ба-бу».
Джинни махнула мне, и я подлетел к ней поближе. Вид у нее был мрачный.
— Если не ошибаюсь, — прокричала она, — это «говорящие барабаны», и весть о нас передается все дальше и дальше.