Вусмерть укачанный Рой из счастливого монолога понял только одно: Марь Филипповна их с умницей Верочкой уже поженила и поселила где–то рядом с собой.
— Почему редиску? — поинтересовался он первым попавшимся, только чтобы сделать передышку и попробовать оценить обстановку. — В смысле…
Но Марь Филипповна явно плыла с ним на одной волне, потому что дополнительных пояснений ей не потребовалось:
— Верочка ее на балконе выращивает, пока огорода нет. Вот прямо арбуз, а не редиска! Такая же сладкая и рассыпчатая. Хотите, пойдем, прямо сейчас попробуете, — загоревшись идеей, она даже привстала.
— После ваших пирогов? — недоверчиво уточнил Рой. Таким тоном, чтобы Марь Филипповна сразу поняла — конкуренток у нее нет. Проблема есть: разница в возрасте, а конкуренток — ну вот ни одной–единственной. Даже со сладкой редиской. — И вообще, странно как–то, — с недоверчивой интонацией разборчивого жениха продолжил он, — умница–умелица, а все равно одна.
В набитом желудке приятной тяжестью лежали пироги, рядом плескалось сытое удовольствие от души повеселившегося Ерика. Больше всего организм тянуло прилечь и поспать, но работа сама себя делать явно не собиралась. Приходилось помогать.
— Так, а как же иначе–то! — послушно ринулась в новую атаку Марь Филипповна. — Сами посудите, Верочка у нас девочка образованная, бухгалтером работает, не в цехе там каком–то, то есть, цех это дело тоже, конечно, нужное, но только другое, не настолько тонкое. А значит, работяги и хмыри из частного сектора отпадают сразу. Дальше. Верочка у нас не только образованная, но и порядочная, следовательно, женатиков тоже отметаем. И кто остается? Кто, спрашиваю я вас?! Из непьющей интеллигенции только физрук школьный, да завхоз. Так вот физруку всего двадцать три, мальчишка несерьезный, а завхоз вообще бука нелюдимый, зарылся в свои бумажки инвентарные, совсем людей из–за них не видит. Нет уж, не пара они Верочке, не пара! — Марь Филипповна грозно выдохнула и положила пухленькую пятерню на стол, поставив яростную точку в разговоре.
Стало ясно, что даже если Верочке и глянется кто–то из этих двоих, никакого развития событий Марь Филипповна попросту не допустит.
— И вы хотите сказать, что прямо всех–всех интеллигентных людей в поселке знаете, — протянул Рой. Да так, чтобы интонации отчетливо говорили, что в умении собирать сведения старшей по лестнице и помощнице управдома равных, конечно, нет. Но…
— А как же их не знать–то, — неожиданно развеселилась Марь Филипповна. — Все ведь тут живут, ну, кроме некоторых продавщиц, удачно замуж выскочивших. Как гарнизон расформировали, так заводик наш снова запустили, а чтобы специалистов привлечь, вот эту самую пятиэтажку построили, квартиры давать стали. Заодно учителей, кто заявление вовремя подал, из частного сектора сюда переселили, а их дома под семейных работяг определили. У частников ведь ни отопления центрального, ни водопровода, а людям интеллигентным, вроде меня, тяжеловато все–таки с печкой зимой возиться, да воду из колонки таскать. Вот вы можете себе представить, чтобы я, слабая женщина, в одиночку меняла газовые баллоны?
Рой, по мере рассказа все больше ошалевавший от собственного везения, к концу тирады начал подозревать подвох. Еще с начальных курсов он точно знал, что за серые участки отвечают всякие непризнанные гении, которым себя девать некуда, и которые от безнадеги начинают душить окружающих. Силы у них предостаточно, а вот точка приложения отсутствует. И начинает такой вот овощ — или фрукт? Как правильно по–местному? — короче, начинает такой тип дурью маяться, и уже не о смысле жизни думать, а о бессмысленности существования. То есть, не о чем–то конкретном, а о пустоте. И ничем хорошим это по определению закончиться не может, не зря ведь мудрая средневосточная поговорка гласит, что свято место пусто не бывает. На пустоту, особенно не святую, охотников всегда найдется — уж об этом Рой знал не понаслышке. В особо запущенных случаях до прорывов доходит, самому затыкать приходилось.
Другой вопрос, что выявление носителей — дело долгое и муторное. На такие обычно Последователей–середнячков ставят, чтобы настроения регулировали и спокойно следующего звания ждали.
Выше Полубога, правда, на серых участках редко подняться удается, оттуда обычно Героями на пенсию выходят. Рой, между прочим, вообще не слышал, чтобы кого–то в звании Вечного, да еще с обретенным фамильяром, отправляли в серости колупаться. Выходит, и тут отличился, первым стал.