Протопав почти полдороги до магазина, как советовала Марь Филипповна, Рой сунулся было свернуть, как пугало внезапно замахало руками и заорало что–то вроде «куды прешь, нехристь, тропка подале».
Похоже, не пугало — ещё один абориген, но в соответствующей одежде.
Рой уже ничему не удивлялся.
— Куда подале? — спросил он сам себя, очень жалея, что не попросил Ерика обернуться панамкой или носовым платком на худой конец. — Вперед или назад?
— Сюды, дубина! — абориген принялся изображать из себя гребца в стиле баттерфляй.
Слова, которые он при этом использовал в качестве междометий, насколько Рой помнил, к печати в данном хронопласте не рекомендовались.
Рой на пробу отступил назад, вызвав прогнозируемое увеличение скорости гребков и усиление звука: затем, уже смелее, пошел дальше по кромке огородного поля.
— Во! Стой! И гляди! — абориген снял потрепанную шляпу, обнажив нестерпимо заблестевшую на солнце лысину, и принялся обмахиваться.
Послушно оглядевшись, Рой обнаружил вполне утоптанную дорожку, бегущую между неровных грядок.
— Спасибо, — выразительно кивнул он, даже не пытаясь повторить подвиг луженой глотки аборигена.
За жест, выданный в качестве «пожалуйста», в какой–нибудь цивилизованной стране вполне могли вызвать на дуэль. Рой заморачиваться не стал — еще в штабе понял, что здесь, на среднем востоке, такие вещи делаются не со зла. А если и со зла, то уж точно без предварительного умысла.
Взявшая крутой и короткий разбег дорожка шустро взлетела на пригорок и замерла, позволив Рою остановиться и перевести дух, который тут же захватило при виде открывшейся красоты.
Провал за провалом, с сияющим по низу серебром воды, вдаль уходила система искусственных озер, поросших по красно–коричневым глинистым склонам всевозможными желто–фиолетовыми лютиками.
Ровно три, как в местных сказках, брата–водоема шли вереницей до обширного болота, отделенного небольшим лугом, раскинувшимся на последнем рубеже–возвышении. Само болото уходило за горизонт, теряясь в сизом мареве, кое–где сияя проплешинами редких окошек, еще не успевших затянуться камышом или ряской.
Первое озеро — самое большое — разлилось гигантской скобкой–улыбкой, с двумя пляжами по краям. Ну точь–в–точь ямочки на щеках красавицы хохотушки. Второе — поменьше — заросшее у берегов осокой, щеголяло более обрывистыми спусками и редкими мостками. Рой их словно в бинокль увидел: шаткие и занозистые, как на картинке, на которой аборигены занимаются древним спортом, рыбалкой.
И третье — явно глубокое прямо от берега, почти без зелени, без ярко выраженных подходов к воде — настоящий тихий омут. Холодное, наверное, даже в эту сумасшедшую жару, с самыми буйными родниками и самой спокойной поверхностью. У Роя аж зубы заломило от предвкушения.
В кармане заинтересованно шевельнулось.
Рой машинально пригладил лацкан пиджака, прикидывая, что на общие пляжи соваться, наверное, не стоит. Несмотря на жаркий день, оба песчаных берега первого озера выглядели не то, чтобы людными, но и не пустовали. Права оказалась Верочка, Вера Дмитриевна, заклинательница редиски — детишки помладше все по летним лагерям разъехались.
Зато те, кто постарше, очень даже остались: девочки, насколько он видел со своего пригорка, по большей части на левом пляжике обосновались, мальчики — на правом. Взрослых с ними раз–два и обчелся, но с местной общительностью ему ни на женском, то есть, девичьем, ни на мужском–мальчишеском берегах покоя не видать.
Придется, видимо, в камышах плескаться, с мостков второго озерца нырять.
Пока Рой окрестностями любовался и место выбирал, Ерик, бедняга, весь извелся, сидя в темном и душном кармане. Близость воды поднимала напарнику настроение и слишком уж очевидно настраивала на игривый лад.
Прикинув, что дальнейшее промедление чревато новым приступом прорыва чернил, Рой мысленно махнул рукой на полагающуюся инспектору солидность. Снял пиджак и на ходу расстегнул рубашку чуть ли не до пояса. После чего направился к краю первого котлована, намереваясь обойти его справа и спуститься к каким–нибудь мосткам второго озера.
Больше всего ему третье глянулось, но раз Марь Филипповна велела не ходить, значит, там какой–то местный подвох обосновался, а с подвохами надо разбираться на свежую голову. Желательно ещё, предварительно искупавшись.
Ерик нетерпеливо запрыгал в снятом пиджаке, оттягивая руку и напоминая, что их задача заключается в отработке серого участка, а не в исследовании местности на предмет предательского захвата с целью подготовки прорыва. Вздохнув, Рой мысленно подтвердил его полную правоту. Боевой или не боевой, а выпнули в серости копаться, значит, надо сидеть и делать, что сказано, а не пытаться спасти человечество от ядерной войны путем отключения от электроэнергии. Поселок под полной естественной защитой, следовательно, даже местный подвох никакого вреда принести не способен по определению.