— А откуда вы о ней узнали–то, об окрошечке об моей? — лучась несмелым счастьем, спросила Марь Филипповна.
Без подозрения, к счастью — просто поинтересовалась.
— В центре кто–то сказал, кто с проверками к вам ездил, — якобы нехотя признался Рой, еще немного потянув время.
До заветной пятиэтажки оставалось всего ничего, но что–то подсказывало, что от ответа отвертеться все равно не удастся.
Вот тебе и каша с маслом, вот тебе и разрекламированное местное простодушие. Правильно, оказывается, говорили, что простота — хуже воровства. Теперь понятно, почему хуже. С вором и грабителем, да хоть с той же гарпией, четко понимаешь, что ухо надо держать востро, и за речью следишь. А с простым человеком думаешь, что расслабиться можешь, и, выходит, зря.
И что говорить, если спросит, кто именно сказал про окрошку?
Дьявол кроется в деталях. Рою за время службы не раз приходилось наблюдать, как из–за таких вот мелочей рушились тщательно разработанные операции.
— Рыбный инспектор, — не подозревая о состоянии Роя, выдохнула, наконец, сосредоточенно молчавшая все это время Марь Филипповна. — Точно, он. Он к нам в жару приезжал, потому форточку открыл, которую мы потом с управдомом закрывать ходили. Сергей Николаевич его звали, хороший мужик, только суровый очень. Браконьеров за болотом ловил, там дальше полноводная река начинается, так он от нее аж до нас дошел. Он–то и рассказал про перемычки между озерами, и что во втором пруду рыба какая–то водилась, которая потом через третий омут и через болото в реку шла. Она редкая какая–то, у нее ареал обитания был нарушен, когда землю под заводы копали. Так природа позаботилась, чтобы она новое пристанище нашла, у нас тут, в наших камышах. Окрошечку мою кушал, и все–все рассказывал, так у него глаза горели, от окрошечки моей.
— А сейчас и я попробую, — мысленно вытерев пот со лба, вымученно–весело объявил Рой. — Прошу вас, — не дав Марь Филипповне самостоятельно открыть дверь, пригласил он.
Пропустил вперед и даже постарался придержать дребезжаще–звенящую хлопалку.
Особым успехом старания не увенчались, зато вызвали приступ понимания со стороны все еще цветущей и пахнущей Марь Филипповны:
— Вы дверку–то в свою тридцать третью не закрывайте, переодевайтесь спокойно, я женщина воспитанная, в комнату не полезу, на кухне подожду. Вот все для окрошечки прихвачу сейчас, и сама приду, чтобы вас во время переодёвывания не тревожить. Вы переоденетесь, а окрошечка и готова уже, лады?
Под мыслехохот Ерика Рой остался смотреть в закрывшуюся за Марь Филипповной дверь. Смотрел недолго, почти сразу сообразил, что все это время болтался по окрестностям, светя серыми классическими брюками с мокрым от сатиновых плавок рельефом. Ну прямо павиан в брачный период. То–то, наверное, бабульки с более–менее зоркими глазами порадовались. Впору пожалеть о собственной выносливости и невнимании к комфорту — кто более изнеженный, чувствуя влагу в неположенных местах, давно бы уже сообразил, что выглядит попросту неприлично.
И напарник тоже хорош — мог бы подсказать.
Взбежав к себе на этаж, Рой едва не забыл о просьбе не закрывать за собой дверь; хорошо, мгновенно раскаявшийся после упрека Ерик напомнил. Прикинул, сколько времени нужно на переодевание, высушился, фамильяра на подушку сложил и принялся отсчитывать положенные секунды, снимая и надевая пиджак. То есть, создавая звуковой эффект для пущей ясности.
Марь Филипповна в квартиру ввалилась чуть ли не следом — то ли на метле взлетела, то ли очередную местную короткую дорожку использовала. Ничем другим молниеносное появление объяснить не получалось.
Обещание свое она сдержала — сначала на кухню прошла, там пошебуршалась, и только потом, якобы невзначай, начала ломиться в комнату:
— А где у вас тут соль, Рой Петрович, не напомните? Ой, — разочарованным взглядом пробежавшись по Рою, в сотый раз нацепившему пиджак, она попыталась сделать вид, что смущена, — ой, вы же переодеваетесь, а я что–то разнервничалась, из–за соли–то, и забыла.
Ерик ржал, как кентавр на пиру у Диониса. Рой тоже с трудом сдержал ухмылку. Интересное создание — женщина. Ну что бы она тут увидела, чего не рассмотрела буквально только что, на пляже?
— Пойдемте, вместе поищем, — предложил он, постаравшись выглядеть как можно серьезнее.
Кстати, стараться, напуская вид, особо не пришлось — местное блюдо под названием «окрошка» внушало опасения не только ему, но и Ерику.