— Ух ты! — прочиталось в глазах прискакавшего на звук Ерика.
В следующий момент светло–серый костюм, принявший на себя первый удар, оказался не только грязным, но и абсолютно мокрым спереди. Ошалевший от счастья фамильяр даже шерсть не убрал, так и остался плескаться под прохладной струей.
— Проследи, пожалуйста, чтобы после тебя здесь можно было не только плавать, но и ходить, — попросил его Рой. — И давай–ка мы с тобой для Хроныча отчёт составим, а потом я тоже освежиться хочу.
Со стороны умывальника донеслась чёткая уверенность, что проблем не возникнет, а затем Рой без предупреждения оказался в приёмной временного шефа.
— Рвет и мечет, — предупредила Хеечка, выразительно покосившись на дверь за своим плечом. Обычные кудряшки сегодня куда–то делись, волосы лежали послушными волнами, красиво обрамляя высокие скулы и спускаясь на тонкую шею. — На кофе даже не взглянул, сразу тебя потребовал.
— Ну? Долго мне ждать?! — взревело из затемнённой магической сферы, самой крупной в ряду. Остальные, пока не активные, от рева словно захлопнулись: почернели до совсем уж полного смешения спектра.
Хеечка театрально вздрогнула, изящно оперлась локотками о полированную столешницу и пригнулась к ожившему шару:
— Уже здесь. Пускать? — проворковала она.
Длинные каштановые ресницы на миг притушили мрачный черный огонь, вечно горящий в глубине зрачков штатной ведьмы.
— Пущай, — неожиданно миролюбиво донеслось в ответ. — Можешь ускорения придать, только, смотри, направлением не ошибись.
Рой наблюдал за представлением со спокойствием убежденного фаталиста. Срок аттестационной командировки неумолимо истекал, причём вместо положенных восьмидесяти баллов он уже успел набрать восемьдесят два. Дело оставалось за малым — подписью и походной характеристикой. На характеристику и прочие формальности Хроныч — непосредственный начальник Роя — давно положил с пробором, а подпись временному шефу придется поставить в любом случае. В Небесной канцелярии, как и в любой другой, с этим строго.
— Прошу, — Хеечка скромно потупила глазки и сделала вычурный пасс рукой, вызвав секундное недоумение.
Уж кто–кто, а Рой сразу оценил ее потенциал: чтобы открыть зачарованную дверь, секретарю хватило бы и небольшого мысленного усилия.
Зато от первого же движения на изящном запястье заискрились тонкие цепочки платиновых браслетов, удивительно занятно разбежавшихся по загорелому предплечью во время самого пасса и по окончании хитро собравшихся обратно. Эстетически красиво и абсолютно бесполезно в плане продуктивности.
Недоумение схлынуло так же моментально, сменившись очень нехорошим предчувствием. Рой сделал вид, что оценил демонстрацию, послушно залюбовался и даже, вроде как, почти вздохнул. А сам, проходя в кабинет, внутренне собрался, благо было с чего.
До сих пор красавица-Хеечка вполне равнодушно реагировала на ритуальные авансы. Да и Рой не особенно старался, поскольку правила нехитрой игры известны чуть ли не с начала времен: командировочные приходят и уходят, а секретарь принимает их подарки и ухаживания, в ожидании настоящей добычи. С приезжими ведь ловить нечего, заниматься надо теми, кто в штабе на постоянке сидит. Даже если эти приезжие вполне себе хороши на вид: статные, мускулистые, золотоволосые, голубоглазые и с римским профилем.
Хотя нет, золотоволосым и голубоглазым он был так давно, что без документов и не вспомнить. Теперь глаза скорее серые, а волосы очень коротко стричь приходится. Да и профиль столько раз чинили, что на римский плохо тянет — разве что на греческий. Но мускулы и стать остались, а раз уж всезнающая секретарь расщедрилась на некий намек, значит…
— Утречка доброго, — пророкотал шеф, метнув грозный взгляд на собственное запястье, украшенное допотопным агрегатом средневосточного производства.
Шеф как шеф, в меру грозен, в меру крут. А вот рабочее место подкачало: вместо ровного слоя привычного художественного бардака, на широченном столе высились аккуратные стопки. Из–за особенностей материала казалось, что временное начальство построило себе амбразуру.
— Доброго! — гаркнул Рой, вытянувшись и едва удержавшись, чтобы не щёлкнуть каблуками — в кроссовках всё равно эффект не тот.
Солнечные часы на черном мраморном полу, напрямую коррелирующие с положением Сатурна и еще парочки его лун, сейчас невидимых, уверенно показывали без одной минуты девять. Утра, в смысле. По времени одной из восточных столиц восточного же полушария. С поправкой на шкалу примерно с восемнадцатого по двадцать второй — двадцать третий века.