— Но одна идейка у меня есть, — ухмыльнулся Николай. Словно и не сидел с самого утра, придумывая, как заманить инспектора быстрее в центр.
Проигнорировав преграду, Рой закивал, пристально глядя на соучастника поверх головы Марь Филипповны.
— Пирожки! — едва не плача, взвыла та. — Горяченькие, с капусткой, с яичком, с лучком! А свекольничек на обед?! Домашний, холодненький! Ну куда вам тащиться–то сейчас, по жаре такой? Попутку, что ли, ловить? Так не будет ее, попутки этой, отдыхают все! Загорают и купаются по деревенькам у родственников и знакомых.
— Ведьма! — ахнул из кармана Ерик.
С Николаем творилось что–то невероятное — его на глазах растаскивало сразу по двум противоположным краям: с одной стороны, ему действительно очень хотелось в районный центр, и чтобы непременно как можно скорее, вот прямо сейчас. А с другой, стараниями Марь Филипповны, у которой от истошного нежелания выпускать того же самого инспектора из–под пригляда, естественный магический фон возрос чуть ли не до предельного, открылся зверский аппетит на пирожки и чертов неведомый свекольничек. Насколько Рой понимал, резко оголодавший завхоз даже мыслить связно не мог. Чуть ли не до оглушительного бурчания в животе и срочной тяги бежать назад, чтобы что–нибудь сожрать.
Ещё через миг желудок начал угрожающе перевешивать.
— До ведьмы ей очень далеко, — возразил Рой напарнику. — Это всего лишь умелая бытовая манипуляция. Давай, выводи его из транса.
Ерик задышал, как против сильного ветра:
— Нашел, — прокряхтел он. — Сейчас…
— У меня же ключи от грузовика Лешкиного есть, — безэмоционально продолжил начатую мысль Николай. — Леха на выходные вместе с семьей в деревню к родне перебирается, а ключи мне оставляет, — с каждым словом он все больше воодушевлялся. — На случай непредвиденных обстоятельств, — почти живо пояснил он. — Бензина, правда, маловато, но у меня канистра заныкана, до райцентра точно хватит. Может, даже заправляться не придется.
— Здорово, — выдохнул Рой. И вслух, и Ерику — одновременно. — Ну ты крут! — искренне восхитился он работой напарника.
Все верно — истинному чувству никакой желудок не помеха. Так даже сложнонаведенные чары снять можно, если случайно за настоящую любовь зацепиться.
И тут же всплыл новый повод для беспокойства — Марь Филипповна подозрительно поникла и побрела на кухню — хорошо, если место в холодильнике расчищать, а не какой–нибудь новый подвох планировать.
— Ты не прав, — с неожиданным укором откликнулся Ерик. — Марь Филипповна, конечно, странная, но совсем не вредная.
В переданной мысли привычный уже образ странной и не вредной Марь Филипповны украсился таким количеством радуг, что всего остального, включая бигуди и взрывы петард, стало почти не видно.
— Пирожки, — горько откликнулась та из кухни, подтверждая высказывание напарника. — Раз здесь не кушаете, так хоть с собой возьмите. Подождите, сейчас заверну, чтобы не остыли раньше времени.
Угрызениями совести Рой терзался очень редко, но тут почувствовал прямо–таки нешуточный укол.
— Работа такая, — успокоил его Ерик. — Ты просто обязан всех подозревать. Но не волнуйся, у тебя всегда есть я.
Рой послал ему мощные лучи любви и приязни.
В ответ пришла бесхитростная радость по поводу близящегося пиршества с пирожками от Марь Филипповны. Ну да, они ему еще вчера очень понравились.
— Ладно, — ожил молчавший до сих пор завхоз. — Сейчас за ключами схожу и подгоню грузовик к подъезду.
— А я тогда быстренько дипломат прихвачу, и на лавочке внизу подожду, — сообщил Рой, не желая задерживаться в оккупированной Марь Филипповной ведомственной тридцать третьей.
— И пирожки! — подсказала из кухни Марь Филипповна.
— И пирожки, — повторил Рой, едва удержавшись, чтобы не скроить скептическую мину.
— Жарко на лавочке, — отмахнулся завхоз. — Вы идите, спокойно собирайтесь, а я пока, наверное, пойду посмотрю, как он там себя после наших вчерашних посиделок чувствует.
— Кто чувствует? — опешил Рой, никак не ожидавший такого палева со стороны Николая.
— Ой, — заволновался Ерик. — Кажется, слишком сильно надавил! Передавил, наружу полезло!
— Только не чернила, — предупредил Рой, предвидя, что разволновавшийся напарник может и слезу пустить от избытка чувств.
— Ёжик у него там, — пришла помощь оттуда, откуда никто не ожидал. — Николай–то наш, любителем природы оказался, вчера ёжика поймал, домой принес, — громко поведала Марь Филипповна из кухни, — я ему говорила, что ежи — животные дикие, они на улице жить должны, так нет, принес и оставил, а теперь беспокоится. Лучше бы детей завел.