— Это предсказание? — усмехнулся Рой, которого уже всерьез начала доставать обострившаяся потребность подозревать всех подряд, включая блохастую псину под скамейкой.
Так и до теории заговора докатиться недолго.
— Скажешь тоже, — отмахнулась тетя Нора. — Чтобы простая норна Вечному предсказания делала? Ищи желающих в другом месте.
— Пошутил я, — примиряюще сказал Рой. — Не нужны мне предсказания, только руки связывают и полету мысли мешают.
Тетя Нора понимающе покивала и унеслась в сторону парадного коридора:
— Я мигом, — пообещала она напоследок.
Дипломат–Ерик нетерпеливо пошевелился.
— Потом, — попросил его Рой. — За пределы восприятия выйдем, чтобы маскировку не нарушать, там и скажешь, что накопал.
— Бегу–бегу, — буквально через секунду откликнулась тетя Нора, торопясь назад к оставленному без присмотра гостю. — Вот, — ничуть не запыхавшись, предъявила она наспех скрученный газетный сверток. У Роя аж глаза загорелись: точно, правду говорят, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. — Тут печеньица мои, домашние, — пояснила тетя Нора, тряся драгоценным подарком, — для себя готовила, да для парочек брачующихся, что простым людом не брезгуют. С виду простенькие, не смотри на внешний вид, я в них мандрагору добавляю, в нужной пропорции, чтобы сны потом прекрасные да радостные снились.
— Снотворное, что ли? — не понял Рой, прекрасно помнивший, что из мандрагоры седативное получить, как из Николая балерину сделать: можно, наверное, но с такими затратами, что лучше не нужно.
— Да что ты, — мелко рассмеялась тетя Нора. — С мандрагоры какой сон? От нее бодрость одна! Говорю же, для хороших людей пеку, и сама для работы иногда откушать люблю. Сначала редкостный прилив сил ощущается, а затем на спад эффект идет. Лучше всякого заморского кофию, только без последствий. А потом сны, говорю, хорошие снятся, радостные. Для первой брачной ночи самое оно.
— Ну, спасибо тогда, — поблагодарил Рой.
Гораздо больше всевозможных мандрагорных эффектов его радовала возможность зарыться, наконец, в газеты и определиться со временем. Просто из принципа уже, поскольку для их с Ериком работы дата значения больше не имела.
— И шоколад вот еще, хороший, настоящий, — продолжила делиться запасами тетя Нора. — Коробка целая совсем, можешь подарить кому, если сам не любитель, и еще плитки тут. Жаль, заранее не знала, что сегодня гость дорогой пожалует, я бы лучше подготовилась, — посетовала она. — Ты вот что, печеньице не ешь сейчас, на вечер оставь, если для работы потребуется. Прилив сил оно тебе качественный обеспечит. А так, зазря, не трать, побереги.
— Ясно, — принял Рой указания к сведению. Ну хоть кому–то здесь не слишком мешают его вечерне–ночные устремления — и то приятно. — Зато у вас архив — всем архивам архив, — похвалил он тетю Нору. — Никогда еще не видел, чтобы настолько быстро нужное нашлось. Даже в так называемой цивилизации.
— Это да, вот это ты правильно подметил, — приосанилась та. — Ты просто знай, что ежели чего понадобится, так я мигом найду.
— Спасибо, — еще раз от души поблагодарил Рой. Прижал к груди драгоценный сверток, поудобнее перехватил Ерика и шагнул в солнечную жару.
— До свиданьица! — полетело вслед вместе с хлопком закрывающейся двери.
ГЛАВА 26. Обратная дорога — короткая дорога
Пользоваться тропкой Рой не стал — срезал прямо по некошеной траве, и успел–таки выцепить Николая, уже собравшегося, видимо, приступать к новому вояжу по опаленной солнцем округе.
— Эй! — в удаляющуюся спину завхоза крикнул он, помахав Ериком–дипломатом.
Судя по искренней радости, вспыхнувшей на лице спокойного до угрюмости Николая, округа, вместе с магазинами успела ему порядком осточертеть, особенно если учитывать, что он вовсе не за покупками сюда приехал.
— Ну как? — едва дыша, и явно не из–за плохой спортивной подготовки, спросил тот, почти бегом пробежавшись навстречу. — Удались дела?
Кажется, именно в такие моменты в данной местности принято заставлять то ли петь, то ли плясать, выкупая ответ. У Роя, заглянувшего завхозу в глаза, язык не повернулся потребовать совершить ритуал.
— Лет двадцать назад посоветовал бы тебе пеленками бежать закупаться, — вместо этого сказал он. — Сын у тебя! — помахал он добытой у тети Норы бумажкой.
На лице Николая одновременно отразилось столько чувств, что не только им с Ериком — любому, кто хоть немного в курсе, сразу стало бы ясно, что серости здесь больше не место. Выжглась, испарилась вся. И пепел канцерогенных остатков вылетел, не выдержав напряжения эмоций.