Она зачем-то снова пошла на кухню, а мы принялись ухаживать за Танькой. Я налил ей лимонад. Каримчик придвинул коробку с конфетами.
— Пей, — сказал я.
Танька гладила котенка:
— Такой хорошенький!
Айка положила морду ей на колени.
Каримчик съел конфету.
— Она с чем? — спросил я.
— С капустой.
— Ну, да?
— А ты попробуй.
Начинка была вишневая.
— Обманщик! — сказал я.
Он взял другую конфету.
— С капустой.
Я тоже съел еще одну конфету.
— С вишней.
Он долго примерялся к конфетам и, наконец, выбрал самую красивую в серебряной обертке.
— С капустой!
Мне снова досталась конфета с вишней.
— С капустой!
— С вишней!
— С капустой!
— С вишней!
Когда в коробке осталось всего несколько конфет, мы, наконец, вспомнили про Таньку. Она по-прежнему гладила Мурика. Айка все так же стояла рядом, положив морду ей на колени. Я протянул Айке конфету. Она тут же ее выплюнула.
— Это потому, что она с вишней, — сказала Танька.
— А если с капустой? — спросил Каримчик.
— Пирог, что ли? — спросила Танька.
— Конфета, — сказал я.
Танька хихикнула.
— А у него были с капустой, — сказал я.
— Правда, — подтвердил Каримчик.
Танька потянулась к единственной конфете, оставшейся в коробке. Но Каримчик опередил ее.
— С капустой!
— Бабушка! — запищала Танька.
— Ну, что случилось? — спросила Клавдия Васильевна, появляясь в дверях комнаты.
— У них конфеты с капустой.
— В самом деле?
— Угу, — ответил Каримчик.
— А у тебя?
Я почему-то сказал, что с пельменями.
— Вот видишь, — заныла Танька.
— Зато у тебя голова с опилками! — сказала Клавдия Васильевна.
— А у него — с пельменями! — подхватил Каримчик.
— Ну, значит, разобрались, — засмеялась Клавдия Васильевна и опять направилась в кухню.
Мне вдруг стало весело. А что? Может, я потому и люблю пельмени.
Айка положила морду на стол.
— Хочешь лимонаду? — спросил я.
— Иди лучше ко мне, песик, — сказал Каримчик. — Я тебе котенка дам.
— Только посмей! — пригрозила Танька.
— А что будет?
— Ну, попробуй.
Он сразу вырвал у нее котенка. Мурик бросился наутек. Айка за ним. Спасаясь, Мурик прыгнул на стол. Опрокинул бутылку с лимонадом. Полетели на пол бокалы.
— Ба-бу-шка-а! — завопила Танька…
Мы возвращались домой довольные.
— Видишь, — объяснил Каримчик. — Любая овчарка сразу бросится за котенком.
— Почему же она сперва виляла хвостом? — усомнился я.
— Так она, может, решила, что он игрушечный?
— А дальше что будет? — спросил я.
— Поживем — увидим.
Утром я не выдержал и позвонил Таньке. Я очень боялся, что Айка загрызла Мурика. Она, может, его даже съела.
Трубку взяла Клавдия Васильевна.
— Здравствуйте, — сказал я. — Таню можно?
— Она побежала в аптеку.
У меня даже все оборвалось внутри.
— А он жив? — все-таки спросил я.
— Кто?
— Да котенок.
Она сказала, что еще пять минут тому назад он, кажется, был жив.
Я набросился на Каримчика:
— Это все ты виноват!
Мы тут же помчались к Таньке. У гастронома мы толкнули какую-то тетеньку с авоськой. В авоське, кажется, были яйца, потому что они разбились. А если бы в авоське была картошка или яблоки, то они бы не разбились.
Тетенька крикнула вслед, что мы сумасшедшие. Но нам некогда было на нее обидеться.
Мы бежали все быстрее и быстрее, ни на кого не обращая внимания. И вдруг наткнулись на Таньку. Она шла медленно, облизывая эскимо на палочке.
— Да как ты можешь? — набросился на нее Каримчик.
— А что?
— Будто не знаешь.
— А ты знаешь? — спросила Танька.
— Конечно.
— Ну, что?
— Твой котенок умер!
— С чего это вы взяли? — удивилась она.
— Твоя бабушка сказала!
Танька захлопала ресницами.
Дальше мы побежали втроем. Танька ревела.
— Что с тобой? — испугалась Клавдия Васильевна.
— Ко-отенка жалко! — сквозь слезы выдавила Танька.
— А что с ним случилось?
— У-умер!
— Что-о?!
Тут из комнаты вышла Айка и следом за ней Мурик. Он терся об ее лапы, мурлыкал. Танька схватила Мурика, стала целовать.
— Кто вам сказал, что он умер? — спросила Клавдия Васильевна.
— Вы, — ответил я.
Она покачала головой:
— Ты, случаем, не заболел, мальчик?
— А зачем Танька ходила в аптеку? — напомнил я.