Хатамов обиделся.
— Сводишь счеты? — сказал он мне.
Приехали шефы из театра Лахути, а он в наряде.
— Ты подстроил!
Перестала писать девушка. И тут, оказывается, я виноват.
— Совсем ты свихнулся, Хатамов, — с сожалением произнес я.
Несколько дней не разговаривали. Потом он извинился: пришло долгожданное письмецо.
Я в это время занимался с Вестой. Она принесла апорт и села возле меня.
— Можно погладить? — спросил Хатамов.
Я взял у Весты апорт.
— Попробуй.
Он не стал рисковать и вдруг огорошил меня вопросом:
— А когда ты со мной рассчитаешься?
Тут уж и я не выдержал:
— Сегодня!
Вначале мне и в самом деле захотелось его проучить. А что, если облить водой ночью и спросить, почему простыня мокрая? Но я тут же устыдился своей выдумки. Да и зачем что-то придумывать? Он и так наказал себя, постоянно ожидая расплату.
Вечером мы узнали, что вместе пойдем в наряд.
Дежурный разбудил в два часа ночи. Приказ был ясен. Двигаться вдоль вспаханной полосы на левый фланг. В районе пограничного столба замаскироваться и нести службу в «секрете».
Было темно и пасмурно. Я спустил Весту с поводка, уверенный, что она не свернет с дозорной тропы. Веста хорошо знала службу, чутко реагировала на шорохи.
Время от времени я включал следовой фонарь. Яркий луч света выхватывал разрыхленную бороной землю.
Теперь мы шли в окружении камышовых зарослей. Где-то, совсем рядом, шумела река.
Неожиданно Веста застыла, подзывая меня к себе. Я различил заячьи следы. Они были совсем свежими.
— Хорошо, Веста, — шепнул я, продолжая путь.
За излучиной камыши отступили. В это время тучи раздвинулись, и луна высветила пограничный столб. До него было рукой подать. Я даже различил Государственный Герб Советского Союза.
Вокруг было безлюдно и тихо. Я решил залечь с Вестой в камышах, а Хатамову приказал выдвинуться вперед.
Ефрейтор сделал шаг в сторону пограничного столба. Веста зарычала.
— Фу! — тихо сказал я.
Хатамов не обернулся. Веста вдруг бросилась на него, сшибла с ног. Он упал лицом в землю.
Я не знал, что и подумать.
— Ко мне, Веста!
Она не повиновалась. Одним прыжком я оказался рядом, схватил за ошейник.
Хатамов медленно поднялся. Губы у него дрожали:
— Нашел время рассчитаться.
Он отряхнулся и пошел дальше.
Веста громко залаяла. Она никогда не подавала голос без команды.
— Фу! — зашептал я, чувствуя, как все тело у нее напряглось.
Считанные метры отделяли Хатамова от пограничного столба.
Веста бесновалась.
— Стой, Хатамов! — приказал я.
Он медленно повернулся:
— Если ты ее отпустишь — пристрелю!
— Хатамов, назад!
— Что? — удивленно переспросил он.
— Назад!
Признаться, я еще толком не знал, почему настаиваю на этом.
Он неохотно подошел ко мне. Веста сразу успокоилась.
— Ну, что, добился своего? — с обидой произнес Хатамов.
Я не знал, что ответить.
Веста вдруг лизнула ему руку.
— Вспомнила, что я твой друг, — усмехнулся Хатамов.
— Ладно, — произнес я смущенно. — Выполняй приказ.
Он снова двинулся к пограничному столбу, и опять Веста задрожала, готовая броситься на него.
— Стой, Хатамов!
Наконец, я понял, в чем дело. По столбу медленно сползала кобра, изготовясь для смертоносного броска. Я выстрелил ей в голову. Веста бросилась к издыхающей змее, стала рвать на части.
Хатамов будто окаменел. Только теперь он понял, какой опасности подвергался. Не сразу он пришел в себя. Но вот побелевшие губы тронула улыбка:
— Будем считать, что ты со мной рассчитался?
— Хорошо, — согласился я. — Но чтобы ты ко мне с этим вопросом больше не приставал.
Пальма
В последнее время я стал видеть сны. Раньше спал, как убитый. На заставе считали самым трудным делом вынудить меня проснуться. Но однажды старшина сказал:
— Я за тебя всю картошку почищу, если проснешься сам.
Тогда меня рабочим по кухне назначили, а он дежурным заступал. Я, конечно, согласился. Правда, он условие поставил: если не проснусь — буду чистить картошку до самой демобилизации.
«Уж один-то раз выдюжу!» — подумал я. Но на всякий случай решил всю ночь не спать.
Лежал я с открытыми глазами, посмеивался. Подумаешь, испытание. Слышал, как наряды поднимались. Я по ним время отсчитывал. Последний в пять часов утра выходил на границу.