— Что за фокусы! — сердито сказала Ольга Алексеевна. — А ну, проходите немедленно! Марш по местам!
Мы сели на табуретки вокруг стола, а Ольга Алексеевна ушла в кухню. Сначала там было тихо, а потом загремели ложки и чашки. Тогда мы испуганно переглянулись.
— Мы уже, Ольга Алексеевна! — закричал Илюшка. — Меня сегодня уже три раза кормили.
— Меня тоже! — завопил я. — Даже не три, а четыре!
— И я кормленый! — запищал Валерка-Арифметик.
— Меня тоже не надо кормить! — сердито сказал Генка Вдовин. — Я и так жирный.
Ольга Алексеевна вышла из кухни:
— Молчать, битая команда! Я вас кормить не буду — время не обеденное… Я вас буду поить чаем с вареньем. И не орите пожалуйста!
Она пошла в свою кухню, а в комнату, где мы сидели вдруг вошел Александр Матвеевич.
— Ровно восемь! — сказал он, глядя на часы. — Это чего вы раньше времени притащились?
— Мы по Валеркиным часам! — торопливо сказал Илюшка и вскочил со своей табуретки. — Александр Матвеевич, я вам сразу скажу — давайте честное слово! Если вы не дадите, то мы будем молчать, как рыбы…
— Вот это да! — засмеялся Александр Матвеевич. — Какое честное слово ты хочешь брать с меня?
— Чтобы вы не вмешивались! Мы вам все расскажем, но вы дайте слово не вмешиваться!
— Сейчас подумаю! — спокойно сказал Александр Матвеевич, усаживаясь на подоконник.
В наших домах подоконники низкие, и сидеть на них очень удобно; я бы тоже сидел, если бы мама не ругалась. А Александра Матвеевича ругать некому.
— Дайте честное слово, что не будете вмешиваться и никому не расскажете! — торжественно произнес Илюшка.
— Даю честное слово, — тоже торжественно сказал Александр Матвеевич, — что никому не расскажу про то, как Ленька Пискунов обворовал продуктовый ларек, а Илюшка Матафонов с битой командой решил его выследить! И про коляску инвалида дяди Петра тоже не скажу…
Тут стало так тихо, что я услышал, как Ольга Алексеевна в кухне бренчит ложками. Илюшка без звука, как в немом кино, сел на табуретку и захлопал глазами.
— Вот это да! — жалобно сказал он.
— Ишь, какой хитрый! — засмеялся Александр Матвеевич. — Он знает, кто обворовал ларек, а я, старый чекист, не знаю!
— Александр Матвеевич, — тихо сказал Илюшка. — Александр Матвеевич, у вас сколько всего было… Вы и басмачей ловили, и шпионов, и контрабандистов, а у меня ничего! Отдайте мне Леньку Пискунова!
— Я ему весь пиджак изорву! — зло закричал Генка Вдовин.
— Человек должен быть справедливым! — сказал Валерка-Арифметик. — Илюшка вон уже и расстояние до забора измерил, свою версию преступления составил, а вы хотите вмешиваться… Несправедливо!
— Мы сами будем бороться с этим пережитком прошлого! — сказал я. — Вы, пожалуйста, не вмешивайтесь, Александр Матвеевич!
Мы соскочили с табуреток, окружили Александра Матвеевича, который по-прежнему сидел на подоконнике, и стали просить его не вмешиваться. А он все посмеивался и ничего не говорил. Я уже подумал, что нам его не уговорить, как из кухни вышла Ольга Алексеевна. Она вытерла руки о фартук, засмеялась и сказала:
— Успокойтесь, ребята, Александр Матвеевич не будет вмешиваться! Это он нарочно вас дразнит, чтобы узнать, по-настоящему вы занялись Ленькой Пискуновым или не по-настоящему!
— По-настоящему! — заорали мы.
Ольга Алексеевна еще веселее засмеялась, но вдруг перестала смеяться. Она стала такая строгая, как будто кто-то совершил тяжелое преступление. Просто страшно было смотреть на нее…
— Александр! — шипящим голосом сказала Ольга Алексеевна. — Слазь немедленно с подоконника, Александр! Это же хулиганство — сидеть на подоконнике!
— Виноват! — сказал Александр Матвеевич, слезая с подоконника. — Больше не буду!
— То-то! Смотри у меня!
Мне стало очень смешно. Я думал, что Александра Матвеевича ругать некому, а его очень даже есть кому ругать. И я подумал, что если в доме живет женщина, то уже, значит, никак не посидишь на подоконнике.
— А теперь будем пить чай! — объявила Ольга Алексеевна. Она живо накрыла стол скатертью, поставила конфеты, варенье и налила нам по чашке чаю: Александру Матвеевичу черный, как деготь, а нам коричневый, как мед. Александр Матвеевич взял свою чашку и поднял ее.
— Ну, битая команда! — сказал он. — Чокнемся за успех компании! Пусть Ленька Пискунов узнает крепкую большевистскую руку! Ура!
— Ура! — закричали мы.
Мы проводим следственный эксперимент