Я совсем забыл про Леньку Пискунова, но Валерка-Арифметик вдруг тихо ойкнул и схватил меня за голую ногу холодными пальцами. Тут я сразу все вспомнил и стал смотреть на извилистую тропинку.
Ленька Пискунов шел не один: с ним были трое дружков. Тот, что пониже и потолще, назывался Женька, а другой медленный, как пароход — Васька. Третий же совсем недавно стал приходить к Леньке. У него были здоровенные плечи и круглое, как помидор, лицо.
Мы не дышали, когда Ленька с дружками проходили мимо нас. Их хорошо было видно, а слышно еще лучше, и мы так и замерли, когда Ленька Пискунов сказал:
— После обеда пойдем посмотрим, что Илюшка Матафонов со своими гадами делает.
— Они, корешок, притихли! — сказал тот, третий, которого мы мало знали.
Потом уже не было слышно, что они говорили, но зато я услышал какое-то шебаршанье и удар. Я быстро обернулся и увидел, что Илюшка Матафонов лежит на Генке Вдовине, зажимая ему рот рукой, а Генка сучит своими длинными ногами, как комар, если попадет в паутину. Валерка-Арифметик тоже придерживал Генку Вдовина и смотрел на него злыми глазами. Они держали его минут пять, до тех пор, пока шаги Леньки Пискунова и его дружков совсем не затихли. Потом Илюшка с Валеркой отпустили Генку, и Илюшка сказал:
— Смотрите, люди добрые, этот Генка Вдовин хотел сорвать операцию «Икс два нуля!» Судить его! Судить страшным судом!
— Справедливо! — сказал Валерка-Арифметик!
— У меня терпежу нет! — прошептал Генка Вдовин. — Я не могу видеть этого Леньку Пискунова! Я ему пиджак хочу изорвать в клочья!
— Он хотел броситься на Леньку Пискунова, — объяснил Арифметик. — Задрожал и хотел броситься…
— Мы потом обсудим твой гнусный поступок, — заявил Илюшка, — а теперь пошли по следам преступников!
Идти за преступниками по лесу было легче, чем по городу. Там можно прятаться только за углом, а здесь любой кустик годится. Одно плохо — было еще рано и со всех кустов на нас текла прохладная душистая вода, так что мы стали мокрые и тяжелые от сырой одежды.
Сначала Ленька с дружками шли по узкой извилистой тропинке, и мы все ждали, когда они свернут в сторону, но они все шли да шли, так что тропинка стала казаться бесконечной, хотя я-то хорошо знал, где тропинка кончается: на берегу Читинки. Я уже подумал, что у Леньки Пискунова там и спрятаны удочки, но тут наткнулся на спину Генки Вдовина, который остановился как вкопанный.
— Свернули! — шепотом обрадовался он.
Ленька с дружками свернули в сторону Серебряной Пади, в настоящий лес, такой, как на картинке, где балуются медвежата. Тут и тропинок-то было мало, а только коряга на коряге.
— Тише! Не хрусти ветками! — предупредил Илюшка Матафонов. — Шагай по-следопытски!
Он правильно это говорил: по сосновому лесу идти скрытно труднее, чем по лиственному, так как здесь все сухое да ломкое. Наступишь на маленькую веточку, а она так треснет, словно из нагана выстрелили. А еще хуже сучки, что на самих деревьях: зазеваешься — и нет у тебя глаза. Но самое плохое вот что: в сосновом бору человека видно далеко. Листьев-то на деревьях нет. У человека, который хочет незаметно идти за жуликами, одно спасение — перебегать от дерева к дереву, прыгать, как белка, от ствола к стволу.
Мы прыгали от ствола к стволу, наверное, с полкилометра. Особенно интересно прыгал Валерка-Арифметик. Он словно задачу решал: все выбирал, как покороче прыгать от дерева к дереву, и в конце-то концов обогнал даже Илюшку Матафонова. Что касается Генки Вдовина, то он презирал прыганье от дерева к дереву. Лицо у него было недовольное и такое брезгливое, точно Генка мокрицу проглотил. Я же прыгал с удовольствием: интересно, когда ты видишь Леньку Пискунова, а он тебя нет. Потому я прыгал, как заводная игрушка.
И вдруг Ленька Пискунов с дружками исчезли. Просто чудо случилось: вот они были, а вот их нет, словно сквозь землю провалились.
— Ого! — сказал я. — Ого-го!
— Замрите! — приказал Илюшка Матафонов.
Мы замерли и стали изучать то место, где Ленька и его дружки провалились сквозь землю. Место было как место: маленький холмик, две лиственницы и здоровенная сосна. А больше ничего.
— Черт возьми! — прошептал я. — Любопытно, как интересно!
— Не бормочи! — зло зашипел на меня Генка Вдовин. — Тут драться не дают, а ты еще бормочешь…
Просто смешно глядеть на Генку, когда он из себя выходит. Все не может забыть, что Ленька Пискунов порвал ему пиджак.
— Замрите! — опять сказал Илюшка Матафонов. — Ложитесь! Отступайте!
Ленька Пискунов с дружками появились снова, как из-под земли, и пошли в нашу сторону. Теперь они шли на нас, и солнце светило сбоку, так что они могли видеть нас так же хорошо, как мы их… Ну, нам ничего не оставалось делать, как расползаться в разные стороны. Я, как рак, пополз сначала задом, потом догадался повернуться головой вперед, прополз много метров и очутился в маленьком овражке. Дно овражка было мягкое от упавших иголок. Потом ко мне сверху свалился Генка Вдовин, а Илюшка с Арифметиком залегли чуть левее — тоже в небольшом овражке.