Мы прошли половину пути, как Илюшка Матафонов вдруг остановился, попятился назад и что-то пробормотал. Я сперва ничего не понял, но потом посмотрел вперед и ужаснулся.
— Ой! — проговорил за моей спиной Валерка-Арифметик. — Ой, мамочка!
Из молодых сосен на узкую тропинку вышел тот самый мужик, которого мы встретили тогда в лесу, а потом на улице Калинина. Он вышел, повернулся к нам лицом и потихонечку пошел навстречу. Одет он был в полосатую рубаху, на голове у него была маленькая кепочка, и он держал в руке большую и толстую палку. Лицо у него было ужасно какое странное. Одна бровь поднята на лоб, другая, наоборот, опущена на щеку, а губы скривлены уголками вниз. Казалось, он нарочно делал такое лицо, чтобы испугать нас. Мужик приближался, и у меня на этот раз не только было холодно в животе, но и коленки дрожали.
Мужику оставалось до нас метров десять, и мы уже готовились дорого продавать свою жизнь, как он вдруг остановился, зашипел, как змея, и, размахнувшись, бросил палку. Мы нагнулись, заойкали, а когда подняли головы, мужика на тропинке не было. Он снова исчез, как по волшебству, а палка лежала почему-то позади того места, где стоял мужик. Это было второе чудо — нам-то казалось, что палка летит в нас.
— Меня пот прошиб! — сказал Валерка-Арифметик. — Бог знает, до чего страшно!
— Зря я не поехал в пионерский лагерь! — тихо сказал Генка Вдовин. — Сейчас бы сидел себе в речке…
А Илюшка Матафонов ползал по земле. Он рассматривал следы неизвестного мужика:
— Робя, это он! Это его сапоги у землянки!
Мы упали на землю рядом с Илюшкой и увидели, что он прав: следы были точно такие, как у землянки.
Где носок — там зигзаги и уголки, где каблук — там пупырышки.
— Я же говорил, что это самый главный бандит! — сказал я. — Вот что мы теперь будем делать?..
— Изучать приемы самбо! — сказал Илюшка Матафонов.
Александр Матвеевич интересуется нашими успехами
Врать не буду: после встречи с неизвестным мужиком я здорово струсил. Меня даже не так пугал нож Леньки Пискунова, как этот неизвестный, страшный мужик. От ножа Леньки Пискунова еще можно было защищаться приемами самбо, которые мы собирались изучать, а как можно было защищаться от страшного мужика. Да у него руки были такие, как моя нога в самом толстом месте! А глаза! От его глаз я просто замирал на месте, как кролик под взглядом удава.
Одним словом, я здорово струсил. Да и не только я — Валерка и Генка перетрухнули тоже и даже Илюшка Матафонов был всю дорогу задумчивый. Он не говорил ни слова, и мы тоже не говорили ни слова, а когда вошли в свой двор, то сразу разошлись по квартирам. Мы до того были молчаливые, что даже не договорились, когда встретимся после обеда.
— Ты чего это воды в рот набрал? — спросила меня мама, когда я съел первое, второе и начал есть компот. — Молчит весь обед! Невиданное дело!
— Да так, мама! — сказал я. — Просто нет настроения!
— Между прочим, и у детей бывают настроения! — сказал папа, разгрызая косточку от урюка. — Не надо думать, что настроения бывают только у взрослых людей!
— Безусловно! — сказала мама. — Никто не спорит!
— Ну, спасибо, жена! — сказал папа. — У тебя сегодня прекрасный обед!
Он ушел в свою комнату работать, а я грустно подумал, что даже и не заметил, что мама приготовила прекрасный обед. Суп и котлеты я вроде и не ел, а от компота была только сладость во рту. Это, наверное, потому, что я все думал о неизвестном, страшном мужике — какой он здоровенный, какой таинственный, какой опасный.
— Тебе еще компота? — спросила мама.
— Нет, спасибо!
— Может, ты нездоров? — забеспокоилась мама. — Отказываешься от компота, не болтаешь за обедом…
— Я совершенно здоров, мама! — сказал я и вышел из-за стола. — Пойду погуляю!
На улице я сел на те бревна, что лежали у большого забора, и пригорюнился. Мне все было неинтересно. Маленькие ребятишки строили песчаный дом — мне было неинтересно, Севка Болотов ездил по двору на взрослом велосипеде — мне было наплевать; солнце пекло, а я даже и не думал о реке. Я был какой-то потерянный. Будто я есть, но будто меня нету. И все думал и думал о страшном мужике. Думал я вот как: мы нашли вещественные доказательства и теперь знаем, что Ленька Пискунов настоящий вор, а если Ленька Пискунов настоящий вор, то мы должны стереть его с лица земли. Но есть страшный мужик, который все ходит и все исчезает в сосенках, и, значит, мы уже не можем стереть с лица земли Леньку Пискунова. А его надо стереть с лица земли, так как он вор, но есть страшный мужик, который…