Прошу прощения, я сам записал ее под диктовку с почтамта. Копия у них, конечно, сохранилась.
Ценой нечеловеческого напряжения воли Имре заставил себя закончить разговор.
— Где они остановились в Мюнхене?
— К сожалению, не знаю. Мы лишь с трудом достали им билет на самолет. Все остальное принял на себя наш контрагент, туристическая фирма ФРГ. Большего я сделать не мог, поверьте. Все произошло так внезапно.
Имре молчал.
— Алло? — вмешался в разговор голос девушки с международной. — Вы закончили?
— Закончили, — ответил Имре. — Благодарю.
Едва дослушав разговор Имре с римским «Ибусом», Саас с раздражением вновь потянулся к телефону.
— Сейчас он получит еще один урок! Это ему не повредит, — с недоброй улыбкой сказал он.
Миллс положил руку на рычаг.
— Не зарывайся, — холодно одернул он партнера. — Ты получил инструкцию не провоцировать его день и ночь напролет, а добиться сотрудничества с нами.
Толстяк, однако, был полон самоуверенности и на этот раз решительно воспротивился диктату со стороны Миллса.
— В этом уж положись на меня! — сказал он, унес телефон в угол и начал крутить диск.
По ту сторону улицы Имре несколько секунд смотрел на заливающийся звонком аппарат.
Миллс наблюдал за директором, стоя у окна.
По лицу Имре видно было, что он борется с собой: взять или не взять трубку? Наконец он решился, круто повернулся и вышел из кабинета.
— Этот парень сделан из другого теста, приятель, — сказал Миллс, и в его тоне прозвучало нечто вроде уважения. Он отошел от окна. — Тех, с кем ты имел дело до сих пор, достаточно было припугнуть или сунуть им пачку долларов. За этого человека надо бороться.
— Чепуха! В наших руках все: и его судьба, и его дочь. — Саас цинично усмехнулся.
Взгляд Миллса не изменил холодного выражения.
— Но у него осталось уважение к себе! — возразил Миллс сухо и бесстрастно, как всегда.
Саас обалдело уставился на сообщника, затем непонимающе пожал плечами и отвернулся.
— О, молодожены уже на ногах? Так рано? — шутливо воскликнула по-немецки дородная хозяйка маленького пансиона, где супруги Жакаи провели свою первую ночь в Мюнхене. Она стояла на пороге комнаты, держа в руках поднос с приготовленным завтраком. — Еще нет девяти, а вы оба уже одеты и готовы к выходу! Я помню, когда мой сын Герберт женился и проводил свой медовый месяц, он требовал в постель даже обед!
Нора слегка покраснела. Чтобы скрыть смущение, она попыталась помочь хозяйке накрыть на стол, но получилось не очень ловко.
— Оставьте, пожалуйста, я сама. — Добродушная баварка взяла у нее из рук чашку. — У вас еще будет время поработать на верзилу муженька, поверьте.
— Едва ли, я принадлежу к типу самообслуживающихся мужей, — ответил шуткой на шутку Габор и, сев к столу, намазал себе маслом поджаристый душистый тост и добавил в кофе свежие сливки.
— Я не понимаю отца, — сказала Нора, когда они остались одни. — Телеграфирует, чтобы мы сломя голову неслись в Мюнхен, а сам не появляется вторые сутки.
— Ничего, появится, — отозвался Габор, поддевая на вилку ломоть ветчины. — По-моему, эта ветчинка венгерского происхождения, а?
— Тебя, я вижу, не волнует, куда подевался мой папочка?
Габор положил вилку и отодвинулся от стола.
— Куда он пропадет, дорогая? Занятой человек, он мог опоздать на поезд либо задержаться в институте по какому-нибудь неотложному делу. Или поехал в Мюнхен на машине, по дороге произошла поломка, заночевал в деревушке, где нет телефона…
В эту минуту в дверь энергично постучали.
— Видишь, вот и он собственной персоной! — весело закончил молодой человек и крикнул: — Входите!
В комнату вошли двое хорошо одетых мужчин. Одним из них был уже знакомый нам Каррини, второй — здоровенный, с крупным носом, живым бегающим взглядом и солидной лысиной верзила, по-видимому, немец. Он плотно притворил за собой дверь и шагнул вперед.
— Габор Жакаи и его жена, я не ошибся?
Фраза прозвучала скорее утверждением, чем вопросом.
— Кто вы такие? — Габор встал.
— Ганс Групп, инспектор уголовной полиции города Мюнхена, — четко выговаривая слова, представился высокий немец и показал какое-то удостоверение, которое тут же спрятал в карман, не дав разглядеть как следует.
— Что-нибудь случилось с моим отцом? — Нора вскрикнула и поднесла руку к губам.
— Ничего, сударыня. С вашим отцом не случилось ровным счетом ничего, — успокоил ее Каррини.
— Тогда чем обязаны вашему визиту? — спокойно спросил Габор.
— Чистая формальность, господа. — Инспектор полиции развел руками. — Поверьте, нам тоже это не доставляет удовольствия, но долг службы требует выяснить все до конца.
— Разумеется. Чем можем быть полезны? — Жакаи продолжал сохранять спокойствие.
— Мы получили сигнал — письмо, правда, было без подписи, — заявил Ганс Групп, — будто бы вы и ваша жена каким-то образом раздобыли документы, содержащие секретные данные, составляющие военную тайну стран — участниц оборонительного союза НАТО.
— Мы добыли секретные данные? Мы? — Удивлению Габора не было границ.
— Именно вы, господин инспектор уже сказал! — воскликнул Каррини. — И мы имеем приказ осмотреть ваши вещи.
— Вы сошли с ума! — вспылила Нора, глаза ее округлились от негодования. — Вы сейчас же покинете эту комнату или я вызову швейцара!
— Никого вы не вызовете. — Групп говорил тихо, но решительно и строго. — Сейчас мы осмотрим ваши чемоданы и прочие вещички. Если ничего похожего не будет обнаружено, мы принесем наши извинения и тут же удалимся. Вы поняли, господа?
— С минуты на минуту мой отец будет здесь, — выпалила Нора. — Он немедленно пожалуется нашему консулу, и я уверена, вы не обрадуетесь тому, что из этого получится!
— Когда именно вы ждете своего отца? — поинтересовался «инспектор».
— Мы ждали его еще вчера вечером!
— И он почему-то не приехал? — с наглой ухмылкой сказал Каррини.
— Представьте себе! Но, будьте уверены, он приедет, и тогда уже вам не поздоровится!
Каррини повернулся лицом к партнеру:
— Видите, господин инспектор, об этом мы даже не подумали. Ведь добытые секретные материалы будут переданы кому следует через ее отца!
Ганс Групп махнул рукой:
— Начинайте обыск.
Габор побелел от злости.
— Это неслыханный произвол! Мы сейчас же напишем жалобу в наше представительство! Насилие в отношении иностранных граждан!
— Это ваше право, — холодно согласился «инспектор». — Но после того, как мы закончим свою работу.
Каррини между тем поставил на кровать два чемодана и большую дорожную сумку, затем ловко разложил в три стопки все их содержимое, имитируя тщательный осмотр каждой вещицы. Добравшись до чемодана Габора, он кончиками пальцев провел вдоль подкладки. Примерно в середине пальцы замерли — он что-то нащупал и знаком подозвал «инспектора».
Групп подбежал, тоже пощупал указанное место и указал на него пальцем.
— Вскрыть!
Каррини вытащил из бумажника тот же самый скальпель, которым орудовал в Венеции, и, сунув его под подкладку, начал взрезать ее там, где в свое время подклеил.