— Ей действительно так плохо?
— Да. Я сделал ей укол морфия, чтобы ослабить боли, но похоже, что… Что она ела?
Сьюзен добросовестно перечислила все съеденное и выпитое.
— Вы ели и пили то же самое?
— Да.
— И с вами все в порядке? Никаких болезненных ощущений?
— Абсолютно никаких.
— Больше она ничего не ела? Скажем, рыбных консервов или колбасы?
— Нет. У нас был ленч в «Королевском гербе» после следствия.
— Ах да, конечно. Вы ведь племянница миссис Ланскене?
— Да.
Появилась «скорая помощь». Мисс Джилкрист увезли, и врач отправился вместе с ней. Он обещал позвонить утром.
Распрощавшись с врачом, Сьюзен поднялась наверх и на этот раз уснула моментально.
Народу на похоронах было порядочно. Явилось большинство местных жителей. Мистер Энтуисл поинтересовался, где мисс Джилкрист, и Сьюзен торопливым шепотом объяснила ему, что произошло. Юрист приподнял брови.
— Я бы сказал, довольно странный случай.
— О, сегодня ей уже лучше. Мне звонили из больницы. У людей такое бывает. Наверное, что-нибудь с пищеварением. Просто некоторые поднимают слишком много шума из-за таких вещей.
Мистер Энтуисл больше ничего не сказал. Сразу после похорон он уехал в Лондон.
Сьюзен же вернулась в коттедж. Она нашла несколько яиц и приготовила себе омлет. Затем поднялась в комнату Коры и принялась за разборку вещей покойной.
Ее прервал приход доктора. Он выглядел озабоченным. Сказав в ответ на вопросы Сьюзен, что мисс Джилкрист гораздо лучше, он попросил повторить, что больная ела и пила вчера. Сьюзен напрягла память и аккуратно перечислила все. Собеседника, однако, это явно не устроило.
— Наверняка было что-то, что она ела, а вы нет.
— Не думаю… лепешки, джем, чай, спагетти на ужин, больше ничего не могу припомнить. А что, у нее, несомненно, пищевое отравление?
Врач бросил на нее быстрый взгляд, подумал и решился:
— Это был мышьяк.
— Мышьяк? — Сьюзен была потрясена. — Вы хотите сказать, кто-то подсыпал ей мышьяк?
— Похоже на то…
— А не мог мышьяк попасть во что-нибудь случайно?
— Об этом-то я и думаю. Такие вещи маловероятны, хотя иногда случаются. Но если вы обе ели одно и то же…
Сьюзен кивнула.
— Это совершенно невозможно, — начала она, потом вдруг внезапно замерла. — Ну, конечно! Свадебный пирог.
— Какой свадебный пирог?
Сьюзен объяснила. Врач слушал с напряженным вниманием.
— Странно. И вы говорите, она не знает, кто прислал его? Что-нибудь от него осталось? И что с коробкой?
— Понятия не имею. Сейчас взгляну.
Вдвоем они принялись за поиски и наконец обнаружили на кухонном столе белую картонную коробку с оставшимися крошками пирога. Врач осторожно упаковал ее.
— Я позабочусь об этой вещице. А обертка, куда она могла деваться?
На этот раз поиски оказались безуспешными, и Сьюзен предположила, что оберточная бумага, должно быть, угодила в отопительный котел «Идеал».
— Вы ведь пока еще не уезжаете, миссис Бэнкс?
Это было сказано дружелюбно и непринужденно, но Сьюзен стало как-то не по себе.
— Нет, я пробуду здесь несколько дней.
— Прекрасно. Полиция, по всей вероятности, пожелает задать кое-какие вопросы. Эта мисс Джилкрист… Мне она всегда казалась приятной, но самой что ни на есть заурядной женщиной. Не из тех, знаете, у кого есть враги или какая-нибудь тайна в жизни. Свадебный пирог, по почте! Наводит на мысль о ревнивой женщине, но кому придет в голову ревновать к мисс Джилкрист?
— Действительно.
— Ну, мне пора. Понятия не имею, что это нашло на наш тихий Литчетт Сент-Мэри. Сначала зверское убийство, потом попытка отравления. Странно, что одно так быстро последовало за другим.
После ухода врача Сьюзен вернулась наверх к прерванной работе, оставив входную дверь открытой, так как в доме было душновато.
Кора Ланскене не была аккуратной или методичной женщиной. Чего только не было навалено в ящиках ее шкафа и стола! В одном были в беспорядке свалены туалетные принадлежности, письма, старые носовые платки и кисти для рисования. В другом под несколькими шерстяными свитерами Сьюзен обнаружила картонную коробку с двумя накладками для волос. Третий был набит старыми фотографиями и альбомами для эскизов. Сьюзен задумалась над групповым снимком, сделанным, очевидно, где-то во Франции много лет назад. На нем молодая и стройная Кора цеплялась за руку высокого долговязого мужчины, облаченного в нечто вроде вельветиновой блузы. Сьюзен решила, что это не иначе как покойный Пьер Ланскене.
Фотографии заинтересовали Сьюзен, но она отложила их в сторону, рассортировала сваленные в кучу бумаги и начала внимательно просматривать их. Примерно через четверть часа наступила очередь письма, которое она прочла дважды и на которое еще продолжала смотреть остановившимся взглядом, когда внезапно раздавшийся за спиной молодой женщины голос заставил ее привскочить и испуганно вскрикнуть.
— И что же ты нашла здесь, Сьюзен? Хэлло, в чем дело?
Сьюзен покраснела от раздражения. Возглас тревоги вырвался у нее помимо ее воли, и теперь она чувствовала себя несколько пристыженной.
— Джордж! Как ты меня напугал!
Ее кузен лениво улыбнулся.
— Похоже на то.
— Как ты здесь очутился?
— Дверь внизу открыта, и, не обнаружив ни одной живой души там, я поднялся сюда. Если же тебя интересует, как я попал в эти места вообще, то я отбыл сюда сегодня утром на похороны. Но моя старая колымага по дороге отказала. Что-то стряслось с мотором, а потом он вроде как прочистился сам собой. На похороны я уже опоздал, но решил уж доехать до места. Я знал, что ты тут.
Он помедлил и продолжил:
— Я звонил к вам домой, и Грег сказал мне, что ты отправилась вступать в права владения. Может, я могу чем-нибудь помочь?
Сьюзен задумчиво смотрела на Джорджа. Она мало общалась с этим своим родственником, и, когда они встречались, ей всегда было трудно разобраться в своих впечатлениях от него.
Она спросила:
— Зачем ты на самом деле приехал сюда, Джордж?
— Да как тебе сказать… Пожалуй, и для того, чтобы немного заняться сыскным делом. Я порядочно думал о тех, прошлых похоронах, на которых все мы присутствовали. Тетушка Кора тогда, безусловно, заварила густую кашу. Я все ломал голову над тем, были ли теткины слова пустой болтовней или имели под собой какую-то базу. А что в этом письме, которое ты так внимательно читала, когда я вошел?
Сьюзен медленно произнесла:
— Это письмо, которое дядя Ричард написал Коре после того, как приезжал сюда повидаться с ней.
Какие черные у Джорджа глаза! Они всегда казались ей карими, но это не так: они черные, а в черных глазах есть какая-то странная непроницаемость. Никогда не проникнешь в мысли человека с такими глазами.
Джордж медленно, лениво протянул:
— Что-нибудь интересное?
— Нет, не совсем, но…
— Можно взглянуть?
Секунду она колебалась, но потом вложила письмо в протянутую руку.
Джордж читал, повторяя монотонным голосом вслух отдельные фразы:
«Я был рад снова увидеть тебя после стольких лет… Ты прекрасно выглядишь… Обратная дорога была не очень утомительной…»
Внезапно голос его изменился, утратив свою ленивую мягкость:
«Пожалуйста, не говори никому о том, что я тебе рассказал. Возможно, все это ошибка. Твой любящий брат Ричард».
Джордж взглянул на Сьюзен.
— Что это значит?
— Это может значить все, что угодно. Не исключено, что он имел в виду просто свое здоровье… Или какие-то сплетни об общих знакомых.
— Да, сказать трудно. Все это очень неясно, но наводит на размышления… Интересно, что же все-таки он сказал Коре. Знает кто-нибудь, о чем он толковал с нею?
— Мисс Джилкрист, вероятно, знает, — сказала Сьюзен задумчиво. — Мне кажется, она подслушивала.
— Ах да, компаньонка. Кстати, где она?
— В больнице, куда она угодила после отравления мышьяком.
Джордж в изумлении уставился на нее.
— Ты шутишь!
— И не думаю. Кто-то прислал ей кусок отравленного свадебного пирога.
Ее собеседник опустился на один из стоявших в спальне стульев и протяжно свистнул.
— Похоже, — сказал он, — дядя Ричард не ошибся.