Поколебавшись, Кэрол, не опуская майку, повернулась к смотревшему на нее широко распахнутыми глазами Дэрилу и призналась:
- Ожоги от сигареты, - одернув ткань снизу, она немного сдвинула лямку майки на груди, - и это тоже.
Дэрил не говорил ни слова, стоял, как каменный, лишь судорожно сжимая кулаки, рвано дыша и кусая губы. Может быть, не стоило всего этого делать, говорить и показывать ему, но как иначе дать понять другу, что скрывать такое всю жизнь, удерживать все в себе, жить с этим и не сметь поделиться ни с единой живой душой – нельзя?
Встав к нему вполоборота, Кэрол отвела прядь отросших волос за ухом и прикусила губу, вспоминая ужас на лице Софии, когда она увидела окровавленную мать с торчащим из головы осколком стакана.
- Это он швырнул в меня стаканом. В меня не попал, но осколок, отлетев от стены… хорошо, что не глубоко, только кожу до кости распороло, - прошептала Кэрол, внезапно понимая, как унизительно все это – жить, как она жила, терпеть все то, что она терпела, и не уходить так долго.
Прикосновение Дэрила заставило ее вздрогнуть и замереть, не решаясь поднять на него, осторожно поглаживающего большим пальцем ее шрам, взгляд. Казалось, стоит ей посмотреть в его глаза, и она просто разрыдается. Прижмется к нему в поисках объятий, тепла и участия. Нет, не жалости из-за того, что было, а обещания, что больше никогда ничего подобного не случится.
- Я убью его, - глухо произнес Дэрил, и Кэрол нашла в себе силы отступить от него на шаг и кивнуть в сторону кухни: им обоим просто необходимо было выпить воды и отвлечься.
- Нет. Дэрил, ты обещал мне, слышишь? - потребовала она и, трясущимися руками наливая минералку в стаканы, добавляя туда лед и лайм, попыталась убедить его другими доводами. - Дэрил, пойми, сделай ты ему что-то, ударь его, он обязательно воспользуется этим, как шансом упечь тебя в участок. А когда ты будешь там, я… К кому мне обратиться за помощью, если вдруг что?
Намеренно умолчав о Мишонн и о том, что ей сейчас уже не составит никакого труда обратиться в полицию при любой попытке Эда ее ударить, Кэрол подняла полные слез глаза на Дэрила и облегченно выдохнула: кажется, сработало.
- Это… - он неожиданно заговорил и снова замолчал, жадно осушая стакан с водой и опускаясь на стул.
Кэрол поспешила сесть напротив, но не стала принуждать его говорить дальше: что бы Дэрил ни собирался сказать, для него это было явно непросто.
- Это отец, - закончил он, наконец, и поводил пустым стаканом по столу, выводя какие-то только ему понятные узоры. - Он сначала на матери отрывался, она нас прятала. Потом пришла очередь Мэрла. Мэрл свалил рано. Он просто свалил. Всегда пользовался любым способом, чтобы свалить из этого гребаного дома.
Глаза Дэрила подозрительно блестели, а его и без того невнятная часто речь превратилась в едва различимую. Потянувшись через стол, Кэрол коснулась рукой его настороженно замершей ладони, накрывая ее и слегка пожимая.
- А мне сваливать было некуда. Нет, я пытался, блин – заворачивали отовсюду, малолетка один не должен быть хрен знает где и в хрен знает в какое время. За этим ублюдочные копы и прочие уроды следили. А на то, что у нас дома творится, им было насрать. А он… вошел во вкус. Бухал все больше, придумывал всякую хрень: запирал меня, привязывал, он… - помолчав пару минут, Дэрил качнул головой. - Когда он умер, это был гребаный праздник, блин.
- Это нормально, слышишь? Это не отец. Это чудовище. И ты не должен винить себя за то, что не испытывал к нему ничего… положительного, - с ужасом припомнила Кэрол те шрамы, которые были видны на верхней части спины Дэрила на фото, а ведь, наверное, они были далеко не единственными.
-Я хотел его замочить. Каждую ночь я придумывал разные способы. Или мечтал о том, как вернется Мэрл и не просто наорет на батю в ответ, как это всегда бывало, а поймет, блин, что…
- Мэрл не знал? Что отец тебя…
- Он чего, идиот? Если батя бил мамку, если потом мутузил его, то с какого хрена он, оставшись со мной, мелким, вдруг стал бы паинькой? Все, блин, Мэрл знал, только молчал и сваливал, хлопая меня по плечу и говоря: «Держись, братишка!» Он служил, сидел в тюрьме, черт, он мог бы что-то тогда… А потом я тоже мог бы. Но батя умер сам. Добухался однажды. Подох в луже своей блевотины. Мне еще и хоронить его пришлось.
- Мне очень жаль, Дэрил, - прошептала Кэрол, стараясь не смотреть на его криво застегнутую рубашку.
Но он успел перехватить один из ее взглядов, выдергивая руку из ее пальцев, с грохотом отодвигая свой стул, резко поднимаясь и рывком расстегивая рубашку. Так, что одна из пуговиц отлетела куда-то в дальний угол кухни. Перед едва успевшей увидеть несколько шрамов на груди Дэрила Кэрол появилась его широкая спина, вся исперещенная полосами, свидетельствующими о том, что он пережил.
- Все? Довольна? - процедил сквозь зубы Дэрил, оглядываясь.
- Я не… Дэрил, - запнулась Кэрол, не понимая, почему он вдруг подумал о ней такое, почему решил, что ее желание помочь продиктовано лишь нездоровым любопытством.
- Прости, - выдохнул он, опуская голову и комкая в руках сорванную рубашку.
А она подошла к нему и нерешительно коснулась его плеча, заставляя обернуться. Коснулась одного из шрамов на его груди, провела кончиком пальца по второму и крепко обняла не сопротивляющегося Дэрила, скользя ладонями по его спине, успокаивающе поглаживая, пытаясь исцелить своими касаниями каждый из шрамов.
Из его груди вырвался рваный вздох, и он спрятал голову на плече у Кэрол, позволяя ей запустить руку в его волосы, прижаться губами к одному из шрамов, доходящих почти до его шеи, и что-то утешительно бормотать все это время. Что-то о том, что все позади, что это никогда не повторится, что она рядом, что она все понимает…
Сколько они так простояли – одному богу известно. Может быть, пару минут, а может быть, все полчаса, как показалось Кэрол, вздрогнувшей при звуках слишком громкого телефонного звонка. Ответив Мишонн, интересовавшейся, не появлялся ли Эд у ее дома, Кэрол обернулась к уже одевшемуся Дэрилу, устало потирающему лоб: последние сутки выдались непростыми.
- Я пойду уже, - зевнул он и смущенно покосился на улыбнувшуюся Кэрол.
- Иди и выспись хорошенько, - кивнула она, провожая его до порога и замирая в открытых дверях, не зная, как именно лучше всего попрощаться.
Но за нее все решил Дэрил, который, оглянувшись на улицу, освещенную фонарями, наклонился к ее губам и неуверенно поцеловал. Положил ладони на талию и прижал к себе, словно боясь, что она увернется или попытается освободиться раньше, чем он решит закончить такой сладкий и такой медленный поцелуй. Знал бы он, что Кэрол готова стоять тут вечно, отвечая на робкие движения его губ своими – дразнящими.
- Я… - отступил он, переводя дыхание и пряча руки в карманах, не зная, куда их деть. - Там Гарет, короче, шел, и я решил…
- Правильно решил, - поспешила заверить его Кэрол, стараясь не показывать своего разочарования тем, что у этого поцелуя оказалась такая банальная и малоприятная причина, как Гарет в свидетелях. - А он разве не должен быть в баре в такое время?
- Он там не один бармен. Еще этот… как его… Мартин.
- Тот, который подрался однажды с Тайрисом? - припомнила что-то давно слышанное она и, получив кивок, улыбнулась. - Что ж, нам несказанно повезло с тем, что у Гарета сегодня выходной: им полезно будет знать, что их глупая затея не удалась. Правда?
- Угу, - согласился Дэрил и, кивнув на прощание, перемахнул через забор, закуривая на подходе к своему дому.
А вернувшаяся к себе Кэрол размышляла над тем, что говорить не стала: столь скорое разочарование Мэри и Гарета может подвигнуть их на еще какие-то шаги: уже более решительные, пусть и еще менее обдуманные, чем был этот. Но может быть, случится чудо, разум возобладает над их капризами, и они оставят Дэрила в покое? Верилось в это с трудом.