Прижимистый Трумэн схватился за сердце, когда увидел, в какую чудовищную сумму обошлось чудачество его предшественника. Подобно Гитлеру и Черчиллю он захотел закрыть столь дорогой проект, не давшей стране быстрой отдачи, но курирующий проект генерал Гровс сумел удержать президента от этого шага.
Аргументы военного человека, так плотно сроднившегося с тайным проектом, тронули разум Трумэна, и он согласился подождать результатов исследования до начала августа сорок пятого года. Именно к этому сроку засевшие в Лос-Аламосе ученые, должны были доказать, что они не зря пользовались финансовыми благами великой Америки.
Поэтому, сразу после разговора с «медными котелками», обозленный Трумэн пригласил к себе генерала Гровса, желая узнать последние новости из лабораторий Лос-Аламоса.
— Я с большим уважением отношусь к той ученой компании, что трудиться в Нью-Мексико под вашим неусыпным контролем, генерал. Вы постоянно говорите, что там собраны самые лучшие умы мира, работающие на благо нашей великой страны. Со средины апреля они постоянно твердят, что стоят на пороге открытия способного перевернуть весь мир, но мне очень не терпится узнать, когда же конкретно их прожорливое дитя даст результат!? — С ходу в карьер поинтересовался Трумэн, едва только Гровс переступил порог его кабинета.
— Если бы вы спросили меня про пушки и снаряды, про число солдат охраняющих их лабораторию или степень секретности, я бы дал вам исчерпывающую информацию, сэр. Однако, что касается формул и рассуждений о способах расщепления атомного ядра, то здесь я бессилен. Все они подобны мантрам и заклинаниям индейских шаманов, которые мы слышим, но не можем познать их смысл и способ действия.
— Вы, очень верно сказали, Гровс. Смысл их речей нам совершенно непонятен, и приходиться верить этим яйцеголовым господам на слово. Я был бы совсем не против этого, если бы цена их слов не упиралась в астрономическую сумму — два миллиарда долларов. Это очень высокая цена для ничем не обеспеченных заверений, вы так не находите, генерал?
— Готов подписаться под каждым вашим словом, господин президент, если бы разговор шел только о новом виде танка, самолета или подводной лодки. Однако в Лос-Аламосе создается оружие, которое обеспечит нашей стране мировое господство на долгие и долгие годы — многозначительно сказал Гровс, но Трумэн отмахнулся от его слов как от надоедливой мухи.
— Все это красивые рекламные слова. Покажите мне эту бомбу, явите мне её мощь, дайте пощупать товар руками!
— Хочу напомнить вам, мистер президент, что у вашего предшественника был особый нюх на новые виды вооружения. Только благодаря его прозорливости с конца тридцать девятого года мы раньше всех стали на смену линкорам строить авианосцы. Уверенный в правильности своего выбора, он продавил сопротивление конгресса и сумел выделить на строительство авианосцев миллионы долларов. Только благодаря президенту Рузвельту, мы встретили войну с Японией, имея свыше пятидесяти авианосцев различной модификации, что позволило удержать контроль над Тихим океаном даже после этой ужасной трагедии Перл-Харбора. Точно также я уверен в правильности выбора президента Рузвельта относительно атомного проекта. Он весьма необычен, фантастичен, но именно он твердо гарантирует Америке мировое господство на все ближайшее время.
Гровс говорил это с такой твердой убежденностью, что Трумэн не решился вступать с ним в дискуссию. Отказавшись от тактики прямого кавалерийского наскока, он решил подойти к проблеме неимоверно дорогущего проекта с другого конца.
— Вы в этом проекте с самого начала Гровс, скажите, против кого президент Рузвельт собирался применить новое оружие? Ведь вы, несомненно, обсуждали с ним этот вопрос.
— Конечно, сэр. Этот вопрос стоял на повестке с самого начала проекта, когда он был ещё только на бумаге. Президент Рузвельт говорил, что проект создается для сдерживания любого конкурента Америки за победу в нынешней войны. Без разницы, будь это немцы, русские, японцы или даже англичане.
— Вот как? Расскажите поподробнее, Гровс.
— Охотно, мистер президент. Сразу после Перл-Харбора планировалось сбросить бомбу на Японию, используя полет в один конец с посадкой самолета в Китае. Затем по мере того как флот смог отодвинуть от наших берегов угрозу японского вторжения, цель использования атомного оружия изменилась. Её стала Германия. Немцы очень яростно сражались с русскими и англичанами и исход их борьбы, до начала сорок четвертого года был совершенно не ясен. К тому же по данным нашей разведки, немецкие ученые стали активно продвигаться к созданию собственного атомного оружия. Предполагалось сбросить атомную бомбу на Берлин или на любимую виллу Гитлера в Бергхофе, когда он отправиться туда на отдых. С этой целью в Германию были заброшены специальные агенты, по сигналу которых из Англии, должен был вылететь бомбардировщик с атомной бомбой на борту.
Трумэн слушал рассказ Гровса с большим интересом. Все сказанное генералом было для него совершенно неизвестно. Белый дом умел хранить свои тайны, скрупулезно ограничивая число лиц посвященных в секретный проект.
— Так продолжалось до конца сорок четвертого года. Из агентурных источников стало известно, что благодаря диверсии на заводе по производству тяжелой воды в Норвегии, немецкий атомный проект испытывает серьезные трудности и вряд ли будет способен устранить их к средине сорок пятого года. Тогда же стало понятно, что нашими главными конкурентами за право устройства послевоенного мира стали русские и цели вновь поменялись. После Арденн и выхода русских армий к Одеру, президент Рузвельт приказал усилить работы над проектом «Манхэттен». Он очень надеялся, что к началу последней мирной конференции у него будет дубинка, при помощи которой он сумеет укоротить непомерные аппетиты дяди Джо.
— Честное слово, я сделал бы то же самое, Гровс, — усмехнулся Трумэн, — мистеру Сталину совсем не помешал бы отрезвляющий удар по рукам такой дубины. Но будет ли она готова к мирной конференции в Германии?
— Если последние испытания завершаться успешно, то согласно заверениям профессора Оппенгеймера окончательный результат работ следует ждать ко второй половине июля — торжественно доложил Гровс.
— Вторая половина июля это обнадеживающий срок, но скажите честно, Гровс, вы верите в это?
— Да, мистер президент. За все время общения с физиками я немного научился разбираться в их поведении и могу твердо сказать, они сами верят в реальность указанных сроков.
— Прекрасно, прекрасно. Значит, в начале августа нужно будет выбрать место целесообразного применения нашего нового оружия.
— Против кого вы хотите применить бомбу, против русских, сэр? — с опаской в голосе спросил Гровс, но собеседник успокоил его.
— Нет, не против русских. С дяди Джо будет вполне достаточно одной только демонстрации в действии нашего нового оружия. Так сказать, скрытое, но очень явное предупреждение — хищно улыбнулся Трумэн. — Бомбу следует применить против японцев и чем быстрее, тем лучше. Для Америки война с микадо в сто раз важнее, всех европейских дел вместе взятых.
— Слава богу, что вы решили не применять её против Англии — пошутил генерал, но президент не поддержал его тона.
— Если будет нужно, то применим и против неё. Англия ничем не лучше остальных стран мира, хотя и является нашим ближайшим союзником. Господин Черчилль поет мне дифирамбы, а сам пытается вести свою игру в Европе. По данным нашей разведки англичане так и не разоружил немецкие части, сдавшиеся к ним в плен. Возможно, он намерен сделать из них козырь на встречи со Сталиным, но это идет в разрез с нашими планами и намерениями. Думаю, следует ограничить своеволие Черчилля и твердо указать ему место в нашем кильватере. Президент Рузвельт слишком долго играл в джентльмена с этим обанкротившимся рыжим лисом.
Вы совершенно правы, мистер президент. Америка есть Америка, а Англия есть Англия, и не следует путать наши жизненные интересы — подхватил Гровс. В отличие от Черчилля он хорошо знал свое место в кильватере президента. Совсем иная беседа об интересах Англии и Америки состоялась в Нью-Йорке. Туда из Лондона, специально приготовленный «Дуглас» доставил двух британских джентльменов с особыми полномочиями от премьер-министра Черчилля.