Я не разговариваю с Беном, лишь сижу остаток вечера с опущенной головой. Припоминая мой пьяный визит в его дом несколько месяцев назад, Бен вызывается отвезти меня домой, замечая, что мне на такой грязной машине вообще не стоит появляться в Лос-Анджелесе.
– Спасибо, офицер, – закатываю глаза. Я слишком много думала о тебе, чтобы подумать о чистоте своей машины. – Ты ни разу не пришла, – тихонько говорит Бен. Он всё-таки начал эту тему. – Эмм… Не думала, что тебе это было нужно, – пялюсь в окно. – Не нужно, – хмыкает он. – Думал, что у тебя есть совесть. – Я не просила рисковать своей жизнью ради меня, – фыркаю. – Это моя работа. Надеюсь, ты бы сделала тоже самое. – Сделала бы, – киваю, а саму прошивает страх. – Надеюсь, этого не потребуется. – Я тоже надеюсь, – кивает. Он обижен, может, разочарован. Но виду не подаёт. Останавливается у моего дома, глушит мотор. Кажется, что собирается поговорить со мной, или что-то сделать. Но я не могу разговаривать. Мне стыдно. И я не могу разболтать про его бывшую и запрет Санчеса. – Холи, – начинает. Нет! Нет! Нет! – Спокойной ночи! – вылетаю из его машины. Быстро шагаю в свою квартиру. Прижимаюсь спиной к двери, закрывая её. Может, он хотел сказать, что не вернётся в полицию? Я бы не смогла сдержаться. Так какая разница где плакать?
Напарник не уходит из полиции! К моему величайшему счастью. Спустя ещё пару недель нас наконец-то выпускают на улицы. Я скучала! Знакомые лица торговцев наркотиками, проституток. Те же дети резвятся в парках, тот же шум у школ.
Мы с Беном непринуждённо болтаем на различные темы, не касающиеся нас. Но между нами всё равно какая-то недосказанность, неопределённость.
====== Часть 11. Терапия ======
Давно пора было отогнать мою Хонду на мойку. Надоело, что Бен смеётся надо мной. Вытаскиваю сумку из машины, торможу такси. Водитель болтает про хорошее утро, в то время как я перерываю сумку. Понимаю, что у меня пара баксов в кармане джинсов и всё. Больше ни цента. Водитель не собирается везти меня дальше. Я уговариваю его, ведь всего пара кварталов осталась. Но он выгоняет меня из машины. Урод!
Я не могла заплатить больше. Просто забыла бумажник в машине. Идиотка! Там ещё и водительские права. Иду по улице, прижимая сумку к рёбрам.
– Раз, два, коровка замычала, – напеваю. – Раз, два, ты ночью простонала, – допеваю пошлятину, которую придумал Декс. Испортил детскую песенку! – Тьфу! Дурак, О’Райли! – смеюсь. – Простите, мисс, – в меня врезается чёрный парень. Я взвизгиваю. Большие голубые глаза смотрят на меня. Я моргаю. Крайне редко, а точнее никогда раньше я не видела чёрных парней с голубыми глазами. Никогда раньше, кроме того дня, когда нас с Беном чуть не убили. Но голубые глаза так оттеняют тёмного цвета кожу. Это что-то волшебное. Как чёрный песок облепивший ультрамарин. – Ничего страшного, – я почему-то начинаю плакать, закрыв рот рукой. – Простите, простите, простите, простите… – парнишка убегает. Я плачу так сильно и громко, что не получается нормально вздохнуть. Я взорвусь сейчас от этого. Вхожу в участок. Всё ещё задыхаюсь. – Офицер О’Доннелл, с вами всё в порядке? – Холи, ты как? – Что случилось? – со всех сторон. И мне бы впору ответить, но спазм так сковал лёгкие, что сил нет даже вдохнуть. – Эй, эй, эй! – откуда ни возьмись возникает Бен и дарит мне две невесомые пощёчины. Чуть надавливает на моё горло и я, наконец, вдыхаю полной грудью. – Жива? – Да! – киваю. – Осмотрите её! – Бен уходит, и меня обступают офицеры – женщины. Америка пытается оказать мне первую помощь. – Сержант! Сержант, Уильямс! Это истерика. Со мной всё нормально! – отталкиваю её. Меня два часа держат в кабинете психолога. Кимберли предполагает, что у меня срыв. Обычный. Спрашивает не переживала ли я в последнее время стресс. Кроме ранения моего любимого? Никакого стресса! – Холи, съезди вот сюда, – Кимберли протягивает мне флаер. – Ты сотрудничаешь с ними? – хмыкаю, смотрю на картонку. Это проход в дельфинарий – реабилитация зависимых, бывших заключённых и душевнобольных, вывод из депрессии. – Мне не нужно. Я не страдаю ничем из вышеперечисленного! – хмыкаю. – Я не говорю, что это так. Холи, просто сходи. Тем более, что тебя с напарником сегодня не пустят на улицы! – Нет? – раскрываю глаза. – Нет, Холи. Я не разрешу. Я помню, как ты уговорила меня, когда выписали Бена. – Ким! – тру глаза. – Либо вы едете в дельфинарий, либо и завтра не выйдете. Оба! – раскрывает глаза. – Сукина дочь! – рычу. Кимберли смеётся. Сообщаю всё Бену. Он, к моему удивлению не против. Радуется свободному дню.
Сначала представление. Мы садимся рядом. На шестом ряду.
– Так жарко, – машу на себя программкой. Я хочу уйти отсюда! – Смотри! Белуги, афалины, – перечисляет Бен. – Афалины, – повторяю. – Что-то знакомое. – Черноморские дельфины, – объясняет Бен. – Там же родились моя бабушка и дедушка. Чёрное море, – трясу ладонью. – Россия! – хлопаю ресницами. Громко гремит голос ведущего, и как только у меня получается разглядеть дельфинов, неторопливые слёзы наполняют нижние веки. Я не могу объяснить эти слёзы. Мне просто хочется тихонечко плакать. Отпускать эти слёзы. – Ты плачешь? – шепчет Бен. Я даже ответить не могу. Большая ладонь сжимает кончики моих пальцев. Мой любимый! Бенджи! Спасибо, что сейчас ты со мной, любимый! Я не могу успокоиться до самого конца представления. – Иди! – подталкивает меня к раздевалке. Я должна буду прокатиться с дельфином по огромному бассейну. – Нет! – сжимаю руки у груди. Начинаю снова плакать. – Стой! Стоп! – Бенджи сжимает ладонями мои запястья. – Сделаем по-другому. Сейчас пойду, переоденусь, и первый с дельфинами поплаваю я, – улыбается. – Они съедят тебя! – не хочу отпускать его. Он смеётся, уходит. Через пару минут прыгает в бассейн. Я вздрагиваю. Через огромные чёрные очки наблюдаю, как он плавает возле дельфинов, вокруг дельфинов. Мне кажется, что под дельфинами и над ними! Он радостный, как подросток. – Твоя очередь! – выдыхает он. Мелкие капельки воды с его светлых волос падают на мои голые предплечья. Я вздрагиваю. – Пойдёмте, – работницы дельфинария уводят меня в раздевалку. Помогают натянуть костюм. Ещё предлагают ласты и маску, но я отказываюсь. – Это мальчик, – девушка кивает на абсолютно чёрного дельфина по правую сторону от меня. – Это Шарик, – произносит по-русски. – Шарик? – улыбаюсь. – Как пёсика. – Русская? – радуется девушка. – На половину, – киваю. – А это девочка. Дельфина! – представляет. Я смеюсь. – А теперь, просто спускайтесь в бассейн. Я буду говорить, что делать. Не делайте резких движений, и всё будет хорошо, – кивает.
Я опускаю ступни на первую ступень, окуная их в воду. Поворачиваю голову, глядя на Бена. Он выставляет большие пальцы. Я не могу облажаться! Весь страх уходит, как только я прикасаюсь к дельфину, остаётся только дрожь от слёз. У животного скользкий, но довольно приятный покров. Плавник, за который мне сказали держаться – очень тёплый. Я прижимаюсь к нему лбом и чувствую, будто животное говорит мне что-то. Только успеваю всхлипывать, набирая воздуха.
Стою под душем. Мне легче. Мне невероятно легко. Я будто родилась заново, исповедалась. Это всё, этот нервный срыв, это из-за Бена. Его ранение, моя любовь к нему. Безответная любовь.
– Ты можешь отвезти меня домой? Я забыла бумажник в машине. Рассеянная какая-то стала. – Может беременная? – смотрит Бен. – Да, – киваю. – Залетела от своей работы. Ну, или от тебя. – Эй! – тычет локтем мне в бок. – Ты на меня не повесишь своего мелкого! – грозит пальцем. Я смеюсь. Я так сильно тебя люблю, Бенджи! – Хочешь тако? – Нет, – качаю головой. – Хочу сок из сельдерея, брокколи и контейнер черники. – И, что? Есть такое место, где эту траву можно съесть? – морщится. – Да, – киваю. – Веганское кафе в Сильвер Лейк. – Показывай, – улыбается Бен и мы выезжаем на широкую дорогу. В его машине играет старый рок. Я прикрываю глаза. Не знаю, может ли быть что-то приятнее? Прекрасный солнечный день, я больше не хочу реветь, рядом любимый, пусть и не догадывающийся об этом, мужчина и любимая музыка. – Кажется, мы подъезжаем. – С чего ты взял? – улыбаюсь, не открывая глаза. – Сеном завоняло, – слышу задор. – Сеном… – корчу рожу. – Ты хоть знаешь, как пахнет сено, городской мальчик? – моргаю. – Представляю… – улыбается. Я закатываю глаза. – Можно подумать ты знаешь, девочка из Брентвуда! – Ну, примерно так, – открываю окошко, запуская уличный воздух в машину. Бен смеётся. О, Господи! Я люблю тебя, Бенджи! Я сейчас признаюсь! – Мы оба понятия не имеем, как пахнет сено. Выберемся как-нибудь на ферму. – Зачем? – поворачиваю голову. Это свидание? Позови меня на свидание, умоляю! – Понюхаем сено! – глаза горят. Я киваю. Немного разочарованно. Я так хотела, чтобы ты позвал меня на свидание… Мы обедаем в веганском кафе, и Бен отвозит меня домой. За домашними делами не замечаю, как наступает тёмный вечер. За просмотром очередных серий сериала осушаю две бутылки белого игристого вина. Отключаюсь прямо на диване.
Просыпаюсь от гневного сигнала будильника.
====== Часть 12. Противный визг ======
– Дьявол! Уже пять утра! Алкоголичка! – несусь в душ. Волосы сохнут на ветру залетающем в окна. Не глядя в зеркала, растираю на веках светлые тени, а то Бенни будет ругать меня за яркий макияж. Влетаю в переговорную, прямо во время напутственных слов шерифа. – Офицер! Я рад, что вы соизволили присоединиться, – у Джона назидательный тон. Я глупо улыбаюсь и сажусь за крайний стол. Перевожу взгляд на Бена. Он закатывает глаза. – Ты опоздала! – шепчет Дейзи. – Серьёзно? – сарказм. – У тебя волосы мокрые, – тычет пальцем на мою голову. – Я торопилась! – шепчу. – Кто-то будет сегодня кудряшкой! – наматывает локон моей выбившейся челки на палец.
Бен ворчит, что я опоздала на утреннее совещание. Киваю, закатывая глаза.
– Ла-ла-ла, – отворачиваюсь к окну. – Не дурачься! Ты нарушаешь дисциплину! – прожигает меня взглядом. – Я перебрала вчера, у меня болит голова, так что не начинай! – накрываю глаза ладонью. – Такая безответственность! Ты знала, что тебе на смену и напилась! – шипит. – Ла-ла-ла, – выдыхаю. Бенни такой милый, когда злится. – Как маленькая! – прикрывает глаза. – Эй, смотри, наша старая знакомая, – киваю на тротуар. – Тормози. – Она пьяная? – сводит брови Бен. – Под чем-то, – бросаю на него взгляд. – Эй, Шивон! – высовываюсь в окно. – Ты можешь не визжать? Ори, в конце концов, но не визжи! – учит Бен. – Я так ору, – фыркаю. – Привет, офицеры, – мальчик-проститутка подходит к нашей машине. – Шивон, ты отмечалась на этой неделе? – нагибается Бенджамин. Он так близко ко мне, чувствую его запах. – О! Привет, Бенни-Бенни! – заигрывает с ним Шивон. Невероятно, я ревную моего Бенни-Бенни к гею-проститутке. – Привет, детка, – кивает Бен. Подыгрывает ему. – Так что с твоим куратором? – Встреча назначена на завтра, офицер! – парнишка кусает губу. Бен смеётся. – Какие новости? Может, слышала что-то? – жму плечами. – Эмм… В Линвуде, на заброшенной стройке парочка мексиканцев спрятали стволы, – деловито сообщает. – Откуда знаешь? – улыбается мальчишке Бен. – Девчонки трепались. Вчера на углу у кофейни. А ты милашка, офицер, – щёлкает меня по носу. Я вздрагиваю. – Вы пара, да? – тычет на нас. Я прыскаю. Это нервное. – Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! – качаю головой. Но мне бы так сильно этого хотелось! – Хорошо смотритесь вместе. Красивые такие! – продолжает она. – Иди, Шивон! Не забудь отметиться завтра, – отправляет её Бен. Мы продолжаем движение. – Ты серьёзно? Шесть раз «нет»? – Я бы сказала больше, времени было мало, – отключаю звук на телефоне. – Убери! – Убрала, – киваю. – К твоему сведению, я не худший вариант, – качает головой. – Может быть, – киваю. – Но ты же бесчувственный. Ты робокоп, – киваю. Но наплевать! Я мечтаю о тебе. Даже о таком бесчувственном. – А ты через чур чувствительна. Особенно для копа. – Ладно, хватит! Поедем, проверим стройку? – Пусть полиция Линвуда этим занимается, – отказывается Бен. – Там наверняка никого нет. Просто поищем оружие и распугаем местных. Пусть будут в тонусе, – киваю. Бен тяжело выдыхает. – Сообщай, – кивает на рацию. – Патруль Би-33, направляемся в Линвуд. Заброшенная стройка на углу Огдан и Пятой стрит. Проверим наводку информатора, – бормочу в рацию. – Подробнее, – просит диспетчер. – Проститутка Шивон, проходящая по делу о хранении наркотиков под настоящим именем Оскар Род, сообщила, что на стройке спрятано оружие местной банды Огдан Тресе, – сообщаю. – Принято, Би-33. Следуйте по указанному адресу, – отключается диспетчер. Мы неторопливо добираемся до стройки. – Это начали стоить ещё в две тысячи четвёртом, когда я начинал служить в полиции. Кажется, общественный центр… – мы бредём между строительных блоков. – Что же случилось? – осматриваюсь, нагибаюсь, разглядывая пустоши в которых может быть запрятано оружие. – Через пару лет, прямо перед моим отъездом, здесь изнасиловали группу детей. Тела нескольких мальчиков так и не нашли. Поиски затянулись, стройка была остановлена, а потом и вовсе проект был закрыт. – О, Боже! – вздрагиваю. – Бедные детишки. Почему же всё это не снесут, не уберут? С третьего этажа можно сорваться и упасть. Наверняка мальчишки лазают по этим катакомбам, – просовываю руку в трубу. – Фактически, это всё ещё место преступления, – Бен жмёт плечами. – Эй, смотри! – кивает на кучку мальчишек у окна. – Марихуаной пахнет, – шепчу. – Покошмарим шпану? – улыбается. Внутри всё замирает. Бенни, у тебя потрясающая улыбка, любимый! – Эй, молодёжь! – свистит Бен. Толпа замирает на секунду а потом бросается в рассыпную. – Стоять, мелкие! – приказывает он. Но они игнорируют его. Один мальчишка забивается в угол. Бен хватает его за куртку. – Как зовут? – Джордж Буш! – хриплый голос мальчишки лет двенадцати. – Курил травку? – встаю напротив него. – Ничего я не курил! Не докажешь, дура! – фыркает мальчишка. Бен отвешивает ему подзатыльник. – Эй! Я знаю свои права. Расскажу, что ты меня избил! – Я? Даже не дотронулся. Ведь так, офицер? – смотрит на меня. – Я ничего не видела, – жму плечами. – Отпусти меня! – дёргается мальчишка. – Огдан Тресе. Парни из банды спрятали где-то здесь оружие. Где? – спрашивает Бен. – Я не стукач, ничего тебе не расскажу! – храбрый. – Тогда поедешь с нами в участок, и я разболтаю всем, что ты сдал нам своих дружков, с которыми курил марихуану, – улыбаюсь. – Чёрт! Старшие тусуются на третьем этаже. Это всё, что я знаю. Отпусти, офицер! – Вали отсюда! – отпускает его Бен. Мальчишка убегает. Мы поднимаемся на третий этаж, обшариваем все углы, полости, даже перекладываем несколько кирпичей. Ничего не находим. Либо мальчишка соврал, либо пистолет уже забрали. – Проверишь окно? – тычу пальцем на не застеклённый проём в стене. – Спущусь в машину, узнаю где Санчес с Дексом. Пообедаем вместе. – Хорошо, – кивает Бен, запрыгивая на подоконник. Спускаюсь по лестнице, у последней ступеньки возится парень, копает среди блоков. Достаёт пакет. Очевидно, в нём пистолет. Выхватываю свой Глок. – Стой! – негромко произношу я. Парень замирает. – Полиция Лос-Анджелеса. Подними руки! – приказываю. Он тихонько поднимает руки. – Брось пакет! – Бросаю, – предупреждает он и выпускает из рук жёлтый пакет, он с грохотом падает на бетонные блоки. Я вздрагиваю, парень пользуется моментом, быстро оборачивается, выхватывает из моих рук пистолет, со всей силы бьёт меня кулаком в солнечное сплетение, и я падаю, задыхаясь. – Как вы нас находите, сукины дети? – рычит парень на испанском. Запихивает пакет с пистолетом себе в штаны, крепко сжимает мой Глок и поднимается по ступеням. О, Господи, он целится Бену прямо в затылок! Нет! Нет! Бенни! – Б… Б… – только и получается выдыхать. – Нет, Бен! – шепчу чуть слышно. Пытаюсь вдохнуть, но легкие свёл спазм. Мне слишком больно. Нет! Нет! Он убьёт Бена! Любимый, обернись, умоляю! Пожалуйста, детка! Я умру, если этот ублюдок тебя убьёт! – Б… Бен, – получается. Но слишком тихо. Наконец втягиваю воздух и издаю оглушающий визг. Мексиканец теряется на секунду и получает пулю в правое плечо. По щекам катятся слёзы. – Бен… Бен… – дышу. – Жива? – слетает он по лестнице. – Да, – шепчу. Бен заключает запястья мексиканца в наручники, зачитывает ему права, и вызывает скорую и подмогу. – Что случилось? Ты как? Почему ты не закричала? Что за непонятный, грёбаный визг? Почему не связалась по рации? – он напуган, зол, нервничает. Я откатываюсь на спину, кладу ладонь на солнечное сплетение, не могу произнести ни слова, только громко втягиваю воздух. – Он ударил тебя? Сюда? – наконец-то доходит. – О, Господи! – сжимает кулаки. Быстро расстёгивает мою рубашку. – Твою мать, Холи! Где жилет? Какого чёрта? Что за пренебрежение правилами? – Я забыла его в раздевалке, так как опаздывала, – шепчу. – Я пожалуюсь на твою безответственность, видит Бог, напишу рапорт! – задирает мою майку, прикасается кончиками пальцев к месту ушиба. Я прикрываю глаза. Пожалуйста, только не убирай руку! – Больно? – участливо справляется Бен. – Немного, – киваю. – Эй! Все живы? – на лестнице показывается Санчес, за ним Декс. – Птичка! Птичка, ты как? – Декс поднимает меня на ноги. – Уже хорошо, – киваю, потирая ушиб. – Парамедики тебя осмотрят, – Бен хватает меня за руку и вручает молодой медсестре. Она возмущена тем, что члены банд совсем распоясались, совершенно не боятся полицейских и свободно на них нападают, применяя силу и оружие.