— Ну? — спросил генерал-майор. — Что ты теперь скажешь?
— На мой взгляд, полный звездёж, — высказал своё мнение Фокин. — И ВэВэ в это верит?
Генерал-майор вздохнул и отобрал документы.
— ВэВэ в это, разумеется, не верит, — подчеркнул он. — Он у нас вообще из тех людей, которые верят только в то, что видели собственными глазами и трогали собственными руками. А эти… хм-м… «нематериальные взаимодействия», сам понимаешь, ни увидеть, ни потрогать. Однако нас всё это не касается. Того, что проблемой интересуются американцы, нам вполне достаточно, чтобы начать действовать.
Капитан Фокин изумился и даже не попытался своего невероятного изумления скрыть:
— А они интересуются?!
— Ещё как. ВМФ США готовит экспедицию. Авианосец плюс семь вспомогательных кораблей. Всё это хозяйство отправляется в Антарктиду через четыре недели. И знаешь, как называется авианосец? — генерал-майор смерил капитана торжествующим взглядом, словно он, а не американцы, отправлял экспедицию. — «Джон Фицджеральд Кеннеди»!
— Мама моя, — только и сказал на это Фокин.
ГЛАВА ВТОРАЯ
КОНЕЦ ОТПУСКА
(Мульвийский мост, река Тибр, Римская империя, октябрь 312 года)
С утра августу Константину нездоровилось. Без видимой причины разболелась голова, да так, что круги плыли перед глазами. Он прекрасно понимал, что не время сейчас болеть, да и что это за необъяснимые болезни в двадцать семь лет, когда мужчина только входит в свою лучшую и самую зрелую пору( Однако ничего поделать с этим он не мог. Вызвать эскулапа из обоза перед началом решающей битвы — значит, проиграть её ещё до того, как над Тибром просвистит первая стрела: по лагерю пойдут слухи, старшие офицеры, искушённые в политике, заподозрят сговор, и очень быстро смутные сомнения перерастут в каменную уверенность. Этого допустить было нельзя, и август Константин не стал обращаться к кому-либо за помощью, надеясь, что богиня Фортуна будет к нему благосклонна, и боль уймётся сама собой.
Он решил прогуляться на свежем воздухе — иногда это помогает. Выйдя из походного шатра, раскинутого в полумиле от берега, Константин остановился, озираясь. К нему подбежал один из комитов[13], готовый выполнить любой приказ, но Константин жестом отослал его.
Огромный лагерь жил своей жизнью. Пахло дымом костров и конским навозом, свежей кровью и жареным мясом. Бряцало оружие, легионеры перекликались между собой, где-то ржали лошади, слышались беззлобные ругательства и беззаботный смех. Нигде не было заметно признаков уныния или других внушающих тревогу симптомов. Да и зачем простому легионеру впадать в уныние и тревожиться о будущем, если он сыт и выспался, меч его наточен, а все решения за него принимает командир? И только командир может рассказать — каково это думать за всех, решать за всех и отвечать потом за всех.
Август Константин был из тех командиров, которые осознают всю меру ответственности за подчинённых ему людей, и в случае своей ошибки готов был расплатиться за неё по самой высокой цене — собственной жизнью. Но одного понимания своей исключительности для подлинного вождя мало — необходимо ещё точное знание того, на что ты способен лично и на что способны твои люди. Ты, август Константин, оказался способен с войском из четырёхсот центурий (всего лишь шесть легионов!) пройти через всю Италию и трижды — под Сузой, Туриной и Миланом — разгромить превосходящие силы ставленников этого самозванца и болтуна Максенция. Потом была битва у Брешии и осада Вероны. И здесь, несмотря на то, что армию Вероны вёл один из лучших полководцев современности — Руриций Помпеян, ты, август Константин, снова победил. Фортуна неизменно улыбается тебе, но может ли это продолжаться до бесконечности? Особенно, когда в пяти милях южнее расположилось войско числом в двенадцать легионов хорошо обученных, откормленных и преданных Максенцию преторианцев[14].
Головная боль он этих невесёлых мыслей только усилилась, и Константин поспешно пошёл прочь от своего шатра, двигаясь без особой цели — куда глаза глядят. Претор [15] сделал знак своим людям, и двое телохранителей последовали за Константином, выдерживая почтительное расстояние в десять шагов.
«Что ж, — думал август Константин, выходя за пределы лагерного форума, — даже если мне сегодня или завтра суждено погибнуть, я могу умирать в уверенности: я сделал всё, что мог, чтобы вернуть в Империю мир и порядок. И Рим ещё долго будет вспоминать меня и моих легионеров».
Выйдя на «главную улицу» [16] лагеря, Константин поколебался и направился к «северным воротам». Встречные легионеры приветствовали его радостными возгласами, и он кивал им с достоинством подлинного цезаря.
Почти у самых «ворот» август повстречал небольшой отряд готов. Эти простые, грубоватые и бесхитростные люди, родом с севера, оказались прекрасными солдатами. Именно они, встав плечом к плечу с галлами, остановили Руриция, когда он шёл к Вероне с подкреплением, и не позволили снять осаду. Львиная доля всех побед принадлежит им. Константин когда-то опасался, что готы, и по происхождению, и по образу жизни считающиеся варварами, не научатся блюсти воинскую дисциплину, после первого же успеха разбегутся по захваченной территории, грабя, насилуя, убивая, и был приятно удивлён, когда наёмники не проявили ни малейшей охоты к мародёрству.
«О, мои верные готы!» — подумал август, с приливом несвойственной ему нежности разглядывая приближающийся отряд.
Что-то задело его, какое-то несоответствие, и он присмотрелся к отряду повнимательнее. Да, глаза его не обманули: среди пёстрых кафтанов, которые в армии Константина носили только готы, выделялась длинная белая туника, поверх которой была надета зелёная пенула без капюшона, расшитая красными крестами — с отрядом шёл христианский священник. Точнее, не шёл, а его вели. Причём, довольно грубо — подталкивая древком копья в спину.
Завидев Константина, отряд готов остановился.
— Да здравствует август! — рявкнул старший из них, и остальные подтянули животы, хотя и остались стоять кучей, словно малообразованные новобранцы.
13
Комит — офицер-адъютант римского военачальника (императора); обычно — доброволец из молодых аристократов.
14
Преторианцы (лат.: praetoriani) — в Древнем Риме первоначально охрана полководцев, затем императорская гвардия; участвовали в дворцовых переворотах.
16
Римский походный лагерь строился по образцу самого Рима, поэтому основные проходы в нём назывались «улицами», а центральная часть — «форумом».