– А ваши родители? – удивился Грачёв. – Вряд ли они у вас очень старые.
– Они инвалиды, болеют всё время, – быстро сказала Лилия, и Грачёву эта торопливость не понравилась. Но к делу вопрос отношения не имел.
– Как фамилия мужа? – на всякий случай спросил Всеволод.
– Петкун. Георгиу Петкун. Впрочем, шиш с маком его найдёшь, даже через КГБ. Ещё немного, и они вообще отделятся – в своё государство. А потом – в Румынию, к своим господам. – Лилия тоже поднялась. – Надо найти этих гадов, которые Федьку убили! Жалко его – добрый, весёлый мужик был, особенно когда под балдой. Они, художники, почти все алкаши…
– А у Гаврилова есть семья? – Грачёв, не теряя времени, направился к двери.
– Он – вдовец, а сын с невесткой отдельно жили. У них квартира на Народной улице, у Володарского моста.
– С этим ясно, – Грачёв, несмотря на показное спокойствие, всё-таки переживал за безопасность свидетеля и думал, какие меры принять во спасение. – Вы сейчас быстро наденете нарядное платье, накраситесь, и мы поедем – якобы гулять. Тем более что я похож на вашего мужа, а сейчас темно. Подумают, что явился жену с детьми проведать, ну а потом вы в ресторан отправились, как положено…
– Идея! – Лилия рванула к шкафу, распахнула дверцу и стала выбирать наряд. – На Литейный, говорите? Я недавно там в «Волхове» отдыхала. Если кто спросит, скажу, что пригласили…
– Вот и ладушки! – Грачёв увидел на подзеркальнике телефон. – Можно позвонить?
– Разумеется! – Лилия наконец вытащила платье – очень красивое, блестящее, зелёное, с пышной юбкой и розой на груди. – Я только детям кефир налью и булки отрежу – ужин готовить некогда. – Она насухо промокнула глаза.
Всеволод, направляясь к телефону, сделал заодно несколько упражнений на разминку. Он думал, что Лилия уже ушла на кухню, но ошибся. Хозяйка стояла в дверях и, улыбаясь, смотрела на него.
– Извините за любопытство, а сколько вам лет? – робко спросила она. – Вы ещё такой молодой, а уже начальник!
– Не такой уж я молодой – мне почти тридцать. Родился аккурат в тот день, когда Гагарин полетел в космос. Кроме того, я не начальник. Моего шефа вы сегодня увидите на Литейном.
– А меня жизнь как следует побила, – с горечью призналась Лиля. Она доставала из холодильника пакет с кефиром. А из хлебницы – сдобный батон. – Мне в мае двадцать семь, а выгляжу старше. Меньше тридцати пяти никто не даёт. Конечно, истаскалась – кого такая жизнь украсит? Моя сестра-двойняшка такая вся свежая, как цветочек! Не вышла за Петкуна, не родила в девятнадцать лет, вот и сохранилась. Она ещё и меня отговаривала. А я решила, что Герке просто завидно. Он такой красивый, чёрный был, а я блондинка. Думала, что он принцем моим будет на всю жизнь. А Петкун оказался пьяницей и тунеядцем. Сейчас он от своих дружков скрывает, что женат на русской. А мы с ним не разводились даже – он алиментов боится. Вдруг да найдут, чего доброго? Так что официально я замужняя, никаких льгот и скидок мне не положено. Петкун здесь прописан, и приходится за него платить по «жировкам». Такие вот дела… – Лилия поняла, что слишком заговорилась. – Вы звоните, звоните! Просто наболело – сил нет никаких!
По коридору протопал Яшка, потом, кажется, упал, заревел, и Лиля бросилась туда. Всеволод с третьей попытки прорвался к Милорадову и доложил, что через сорок минут, если ничего не случится, они со свидетелем будут на Литейном. Конечно, немного опоздают, но что поделаешь – надо куда-то маленьких детей на вечер пристроить…
После этого, дожидаясь, когда Лиля переоденется и накрасится, Всеволод поймал Барановского и узнал, что к трупу Гаврилова выезжал следователь Подболотов из Петроградской прокуратуры, и он тоже будет сегодня на Литейном, при составлении фотороботов. С Милорадовым и Горбовским это уже согласовано, так что ждут только их со свидетелем и держат пальцы крестиком – чтобы визит не сорвался.
На лестнице Лилия несмело взяла Грачёва под руку, потому что нужно было изображать влюблённую пару. Тот не стал протестовать, с удовольствием принял игру, но потом подумал, что дама может всё это неправильно понять. Галантность и заинтересованность она от собачьей своей жизни приметза искреннее чувство, и потом придётся долго и тяжело, прямо-таки с кровью, отдирать её от себя.
С мужиками иметь дело всегда легче – полная свобода, никаких церемоний, недомолвок и намёков. Хочешь – матом, хочешь – в зубы, и не нужно ломать голову, выбирать выражения, болеть душой. А тут, кроме всего прочего, надо ещё и то учитывать, что на мужа Лилии похож, на отца этих детей. И не будешь говорить всех и каждому, что не всякий брюнет – бабник, которому всё равно, у кого остаться на ночь. Вот Сашка Минц – это да, он сейчас, к бабке не ходи, за Лилией увяжется. Но, может, это и к лучшему – выручит друга по старой памяти…