С трудом укладывается в сознании, что именно из таких неуклюже отбрасываемых брыкающейся тлей крохотных брызг рождаются те обильные медвяные росы, которыми иной раз сплошь покрыта листва деревьев, кустарников, трав.
Сладкий дождь может моросить в лесах много дней подряд. Листья постепенно покрываются не только липкой влагой, но и отбрасываемыми при линьке «рубашками» тлей. Пади этой бывает столько и она нередко наблюдается на такой обширной площади, что в прошлом её принимали за атмосферные осадки.
Если тли сильно размножились, заселенные ими побеги скрючиваются, молодые листья скорёживаются, изгибаются, свертываются в колечко, в трубочку. Здесь, на затененных гофрированных листовых пластинках и в полумраке листовых трубочек, тли продолжают бесперебойно сосать живую влагу растений.
Всевозможные галлы, листовые орешки и разные опухоли, вызываемые действием тлей, которые здесь и живут, так же как и свернувшиеся в трубочку, засеянные тлями молодые побеги и листья, дают повод думать, что растения не просто кормят тлей… Похоже, тли находят тут не только стол, но и дом, причем дом с особым микроклиматом. А ведь этот микроклимат создается именно теми, кого тли объедают и опивают. Разве, в самом деле, не удивительно, что растения, явно повреждаемые тлями, как бы поощряют их, будто идут навстречу их требованиям? Конечно, среди множества тлей есть немало и заведомых вредителей (виноградная филлоксера тоже тля!), но остальные? Как же это? Тли — древнейшая группа насекомых, распространены необычайно и весьма бурно размножаются не эпизодически, не от взрыва к взрыву, а регулярно, постоянно, из года в год, и все же в процессе эволюции растений не выработалось никакого отталкивающего тлей приспособления, никакого репеллента, нет никаких «биохимических колючек», наподобие подлинных, которыми многие растения защищаются от объедающих листву животных…
Подумать только, какую массу питательных соков отбирают тли у растений, а несмотря на это, в опытах деревья, полностью очищенные от тлей, развиваются нередко немногим лучше, чем деревья с тлями.
В чём же дело? Вот первая загадка, с какой сталкивается человек на этом перекрестке природных отношений и связей. И кроме того, как согласовать факт процветания всевозможных тлей с бесспорным фактом полнейшей их беззащитности?
Ответ на второй вопрос состоит по крайней мере из трех важных пунктов.
Прежде всего должна быть отмечена необычайная простота развития тлей. Они не знают широко распространенного в мире насекомых последовательного превращения форм: яйцо — личинка — предкуколка — куколка — имаго… Здесь особь развивается по сокращенной и ускоренной программе: из яйца, подобно цыпленку, выклевывается вполне взрослое, как говорят, совершенное, или образованное, насекомое. Цикл бывает даже ещё более сжат — происходит живорождение. В сказках тля, которая утром родилась, к вечеру успевает стать бабушкой. Строго говоря, это не вполне точно. На деле тля, которая сегодня родилась, иногда лишь через неделю становится матерью первых дочерей. Но за лето успевают все же появиться даже до полутора десятков чередующихся поколений, каждое из которых живёт в среднем месяц, причём одна особь оставляет по нескольку десятков, а то и по нескольку сотен дочерей. Даже если тля производит две-три сотни детёнышей, то и это совсем не так уж много. Известны насекомые, самки которых оставляют потомство в сотни раз более многочисленное. Выдающейся у тлей является прогрессия размножения, основанная не столько на плодовитости особей и скорости их роста и развития, сколько на том, что в большинстве поколений самки производят потомство без участия самцов, благодаря чему тля может стать прапрабабушкой, действительно не имея ни отца, ни деда, ни прадеда.
Нетрудно догадаться, что когда все поколение начисто лишено самцов и сплошь состоит из одних живородящих девственниц-самок, темпы размножения колонии по крайней мере вдвое выше, чем в тех случаях, когда обоих полов поровну.
Самцы появляются у тлей обычно лишь в последнем поколении сезона.
Итак, из оплодотворённых яиц, отложенных осенью в укромных, защищенных от врагов и холода местах, весной быстро развивается поколение самок-основательниц с укороченными усиками и ножками. Эти-то тли и производят на свет новых, которые в свою очередь порождают следующие поколения самок. Едва появившись на свет, каждая принимается питаться и, быстро вырастая, продолжает род тем же беспорочным образом. Но вот наступило лето — листья деревьев и трав, на которых выросли первые поколения тлей, повзрослели и погрубели. Под влиянием измененных погодных и кормовых условий новое поколение тлей рождается крылатым. Это по-прежнему всё ещё одни только самки. Они слетают с растений, на которых жили их прабабки и прапрабабки, и поселяются на других, где продолжают выводить новые поколения по-прежнему бескрылых самок, пока одно из них — опять под влиянием погодных и кормовых условий — вновь не окажется крылатым. На этот раз насекомые вернутся на растения того вида, где когда-то увидела свет самка-основательница. Именно второе в году крылатое поколение производит на свет не одних самок, а тлей обоего пола. Теперь самки будут оплодотворены и отложат яйца; яйца перезимуют, и весной из них выйдут новые самки-основательницы.
И это ещё далеко не самая сложная из прослеженных учёными схема размножения тлей. Теоретически потомство тли весом в миллиграмм способно за год размножиться настолько, что будет содержать живого вещества больше, чем любой другой биологический вид. А одна-единственная крохотная, не больше макового зерна, беззащитная самка — шестиногая капля с колющими щетинками при хоботке — способна в короткий срок катастрофически размножиться, грозя превратиться во всепоглощающий апокалипсический живой зелёный океан.
Жизнь поправляет такие расчеты, составляемые для противоестественных условий некоего идеального вакуума: огромные количества тли гибнут от неблагоприятных условий погоды, да и при хорошей погоде сами тли служат пищей для множества других видов, не дающих образоваться зеленому океану, выпивающих его задолго до того, как он успел разлиться.
С крылатыми тлями, запутавшимися в паутине, расправляются всевозможные паучки и пауки. Молодых и старых тлей поедают жуки, клещи, хищные личинки мух, тлевые или божьи коровки или, не без основания прозванные тлиными львами, личинки золотоглазок, которые иногда носят на себе шкурки высосанных ими жертв… Наездники, те паразитируют внутри тела тлей. Масштабы истребления, производимого всеми названными и множеством других хищников и паразитов, чудовищны. И если, несмотря на это, тли все же не уничтожены начисто, то в значительной степени потому, что в борьбе за существование их действенно поддерживают муравьи, которые не случайно усерднее других посещали растения на лужайке, где проходила перепись.
Если веточка растения, на листьях которой встречаются тли, обломалась, муравьи часто сосут из раны выделяющийся здесь растительный сок. Но они интересуются кровью растений и после того, как она прошла сквозь пищеварительный тракт тлей.
В опытах, когда растения поливали окрашенной водой, тли высасывали, как уже мы знаем, окрашенные соки и выделяли затем на конце брюшка окрашенные капли. Продолжив наблюдения, можно было увидеть, что эти капли слизываются муравьями.
Выше сказано, почему выделяемые тлями капли называются медвяной росой. Тли пропускают через себя невообразимое количество растительных соков и извлекают из них только часть углеводов и белка, а значительную долю извергают. Именно отбросы и привлекают муравьёв.
Когда тли почему-либо перестают выделять сладкую жидкость или выделяют её мало, муравьи решительно расправляются с ними, восполняя недостаток корма наиболее простым способом: с малоудойными тлями муравьи обращаются уже не как с молочным, а как с мясным скотом, — заметил как-то один из натуралистов.
Так через муравьёв-фуражиров естественный отбор продолжает совершенствовать «сосательные» таланты тлей.