Он откинулся на спинку кресла, положил ногу на ногу, переплел пальцы и очень спокойно заговорил:
— Мне было пятнадцать лет. Да, я интересовался астрономией, но в равной степени меня интересовали бейсбол, парусники, резьба по дереву, путешествия, литература — хотя наши английские учителя постарались привить к ней ненависть — и особенно девушки. Если помнишь, жили мы на окраине Стони-Брука. Однажды летним вечером должно было состояться полное лунное затмение. Я решил пронаблюдать его от начала до конца, и чтобы никакая чернь под ногами не путалась. Самые большие снобы — подростки с претензиями на интеллектуальность. Мама приготовила для меня бутерброды, я взял их и ньютоновский телескоп, пристроил на багажнике велосипеда и поехал за город, на луг за десяток миль от города. Это были уже земли Брукхевена. Солнце уже село, когда я добрался до луга, — продолжал Уилл. — Я устроился в высокой траве, вокруг цвели маргаритки и стрекотали кузнечики. Деревья стояли, не шелохнувшись, стволы уже покрыла тьма, а кроны еще алели. Вдалеке виднелся какой-то домик, его окна казались упавшими с неба звездами. Настоящие, ранние звезды уже поблескивали в небе, которое постепенно из синего становилось фиолетовым. Воздух был неподвижен, начинало холодать, но отголосок дневного тепла и нагретой солнцем травы еще не исчез. Потом горизонт на востоке посветлел и взошла полная Луна, огромная и бледно-золотая, и залила все ярким светом… Я не упражняюсь в лирике, Стив. Я стараюсь передать ощущение места, где я очутился, — не просто луг, а — как у Дансени — «за гранями иного». Началось затмение, тень задрожала на самом краю диска. В телескоп я разглядел, какая четкая граница была у этой тени, и почему-то все стало казаться еще более мистическим. Не могу сказать, смотрел ли я дальше через трубу или собственными глазами. Зрелище полностью захватило меня. Помню, как задумался, почему это происходит… общая болезнь астрономов, не так ли? — но вскоре позабыл обо всем на свете, кроме ночи и этой Луны.
Он помолчал.
— До сих пор я не знаю, что ввело меня в транс, хотя кое-какие догадки есть. Но чему я не могу найти ответа и по сегодняшний день — почему это свалилось именно на меня, ребенка, практичного паразита. Наверняка за Луной следили и более взрослые, мудрые, лучшие люди, почему это не сталось с ними? Ладно, возможно, я просто был единственным человеком, который оказался в том краю, что они… захотели навестить? Это было так прекрасно!
У меня мурашки побежали по спине. Я тоже самый обычный парень, но великие Силы встали за моей спиной, потому что предвидели, что будущее зависит от того, сумеем ли мы с женой совершить то, что должны совершить. А Уилл — ее брат. Едва ли то, что он мне рассказывает, всего лишь случайность, совпадение. В таком случае его скрытые способности… Но я не произнес ни слова.
— Когда тень начала закрывать диск, я почувствовал, что все больше и больше удаляюсь от своего тела, — продолжал он. — Вокруг все стало странным и незнакомым, воздух, земля, звезды, которые светили все ярче по мере затемнения Луны. Эта странность была диким и сладостным счастьем, словно мне улыбнулась девушка, в которую я был влюблен. И в то же время, как бы сказать… была там и примесь тревоги, даже страха… Полное затмение. Луна оставалась черным пятном, с красноватым окоемом, а роса на траве отразила звездный свет. И появились они! Они летали и кружились, танцевали и были повсюду — в воздухе, на земле, везде. Они спустились к своей великой матери, что была и моей матерью тоже, и матерью всего живого…
Уилл задохнулся, воспоминания нахлынули на него и затопили с головой. Я молчал. Вскоре он смог продолжать:
— Понимаешь, я точно видел их. Всполохи, оттенки, отблеск неземного света, мерцание, слабые тени… Волшебные огоньки в туманной мгле, а издалека звучит песня, похожая на лучшие творения Баха или Моцарта… Едва заметные девичьи фигурки, если только воображение и их воздействие не сыграли со мной злую шутку. Длинные, струящиеся волосы и длинные просторные одежды, кажется, еще и крылья. А лица… так, должно быть, выглядели эльфы…
Уилл снова умолк. Поскольку он не заговорил и через минуту, я подал голос:
— Похоже на традиционное средневековое описание Волшебного народца. Не на жителей Полых холмов, или холмов сидов, или дольменов, которые опасны для смертных. Нет, это были скорее невинные духи лесов и полей, которые праздновали наступление тьмы. Помню, как в детстве я видел картинку в книге сказок: поперек валуна лежит длинное бревнышко, как качели, с одной стороны — ниссе, а с другой — дюжина таких Созданий. Они так и не смогли опустить бревно на свою сторону. Они похожи на ариэлей, вольных нимф, — сил особых нет, но и греха тоже. Может, они просто Божий дар, несут свободную радость и счастье в мир.
Уилл кивнул. И наконец принялся излагать просто факты.
— Я тоже так думал. То же самое я нашел и в фольклоре, а потом и в показаниях спектроскопа. Хотя любому явлению можно найти сто различных объяснений. Если они такие, как считаем мы с тобой, то все подозрения…
Глаза Уилла вспыхнули, он наклонился ко мне.
— Послушай! Представь себе этих безвредных, когда-то милых Созданий, Пробудившихся от электромагнитных колебаний релятивных сил. Мир изменился, появились железные дороги, паровые двигатели, машины, гигантские города, бескрайние фермерские поля и электричество. А дикая природа сохранилась только в отдельных уголках планеты. Кроме того, мир стал прагматичен, главенствуют в нем деньги и наука, и даже магия воспринимается всего лишь как новый вид технологии. И в этом мире все Пробудившиеся существа борются за место под солнцем… Что оставалось таким хрупким Созданиям? Превратиться в игрушки, домашних любимцев, стать развлечением для туристов? Или бороться за свободу? Я считаю, что они отправились на Луну!