Никакого сарказма, заметьте. Просто жизнерадостное настроение.
— Может, — быстро добавила она, — я поработаю поваром? В прошлый раз мои макароны и салат были ведь не так плохи, а? Если, конечно, вы перенесете повторную демонстрацию.
Джинни смогла ответить достойно — спокойно и любезно:
— Спасибо, дорогая. Это было бы очень кстати.
Я только кивнул и смахнул слезу. Наша дочь прекрасно знала, что нас невозможно подкупить или умаслить настолько, чтобы ей скосили срок отсидки дома. Так что предложение помочь было совершенно чистосердечным.
Вошел более-менее проснувшийся Бен.
— Эй, — сказал он, — если вы на сегодня ничего не планируете, могу я пойти к Дэнни Голдштейну? После завтрака. Могу просидеть там весь день.
Улыбка Джинни несколько привяла.
—А ты им еще не надоел? — медленно промолвила она.
Я понимал свою жену. Голдштейны не были узколобыми ортодоксами, но твердо придерживались консервативных позиций. Другими словами, они принимали обычную магию, но не выносили присутствия нелюдей. У нас жили двое помощников Джинни, плюс в запасе имелись заклятия, которые при необходимости открывали доступ немалой силе. У Голдштейнов этого не было. Однажды мы уже вступали в схватку с Врагом, когда демон похитил маленькую Вэл…
— Не, мам, все в порядке, — сказал мальчик. — Вчера-то я был дома, а они ходили в храм и ужинали всей семьей. Дэнни попросил принести Налоговую Страшилу. А еще он нашел наконечник от настоящей индейской стрелы, разве я не рассказывал?
Мы с Джинни перевели дух. Если нагонять на детей страх в таком раннем возрасте, ничего хорошего не выйдет. Кроме того, после освобождения Вэл из лап Зла — а с ней ничего страшного не случилось — подобную тактику наверняка занесли в разряд классических ошибок. По крайней мере, мне кажется, что бойкие и отважные дети быстрее учатся на ошибках, чем многие генералы и вся свора политиков. И пока мы не узнаем наверняка, что наши настоящие враги явились именно из Нижнего Континуума, лучше не поднимать панику. Мы не сомневались, что Враг знает о нашем деле, хотя до сих пор держится в тени.
Джинни чуть кивнула мне.
— Ладно, — сказал я, — можешь идти, но вернись к ужину. Нельзя так долго торчать в гостях.
Пусть даже Марта Голдштейн и приготовит на ужин знаменитого лосося в кисло-сладком соусе и сырные колобки.
Бен изобразил разочарование, но смирился, как и положено хорошему и внимательному сыну.
— Я пока посмотрю на мелочь, — вызвалась Вэл, — а то она может надеть платье шиворот-навыворот и причесать волосы как я не знаю кто.
Это был камешек в огород брата. Тот только пожал плечами и бросил на меня взгляд, в котором явственно читалось: «Эти девчонки!»
Выпив кофе, Джинни завела меня в мастерскую и поставила защиту. Обычно в этой комнате царил сумрак из-за зарослей плюща за окном, но сегодня она была ярко освещена. Мерцали все колбы, кристаллы и талисманы. Панели на стенах сияли от разноцветных иероглифов и архаичных символов. Горели все светильники. Зеленые ветки дуба, терновника и ясеня, которые стояли в вазе, были воплощением жизни. Перламутровые глазки маленького деревянного тики блестели. И даже кожаные корешки старинных книг, казалось, мягко светились. Джинни тоже сияла изнутри. Я не удержался, сгреб жену в охапку и поцеловал. Ее волосы пахли летом.
— Эй, восьминогий Слейпнир, — усмехнулась жена. — У нас важное дело!
-Увы! — Я отпустил ее и огляделся. — Ну, где наш волшебный камень?
Она показала на сейф в углу. Я знал, что со среды его заклинали сорок раз. Понадобится очень сильное заклинание, чтобы хотя бы понять, что внутри находится что-то необычное. От днища сейфа, через дыру в полу, тянулась цепь до ножки кровати.
Любой непрофессионал, который попытается взломать замок, прежде повесится. Сегодня тут же красовалась и печать Соломона.
— Ого! А мы сможем с этим управиться? — спросил я.
Джинни выдвинула ящик стола.
— Я скопировала содержание через заклятие-перевод с арабского на английский, и вот что получилось.
Она достала пачку листов и положила на стол.
— Сто раз «ого»! Вот почему ты не спала половину ночи.
— Ну, если бы аль-Банни пользовался только арабским, вкрапляя английские слова или определения, — все было бы замечательно. Но, к сожалению, он ударился в немецкий. Хуже того, пытался даже изобретать свои термины. Наверное, доказывал себе, что овладел этим языком. Настоящий кошмар. Меня просто убили слова типа «Besenstockstrohbindenbeschleunigungskraftwiderstehenzauberstoff».
— Бедняжка! Лучше опустим, а то Германия может запросто объявить нам войну, — пробормотал я, не отрывая глаз от бумаг.
Она рассмеялась.
— Прекрати подглядывать. Сядь и спокойно прочитай. Не бойся, на них заклятие. Если кто-то, кроме нас с тобой, тронет бумаги, они рассыплются пеплом.
Я упал в кресло, сгреб пачку и с головой ушел в чтение. Джинни тоже присела, переплетя пальцы и прикрыв глаза. Я знал, что она не задремала, а просто крепко призадумалась.
Когда я наконец вынырнул обратно, во мне все бурлило от радости.
— Все верно, так и должно быть! Конечно, нужно изучить все подробно и обмозговать. Но невооруженным глазом видно, что он проделал работу, которую операция «Луна» жевала бы еще долго. Он настоящий гений, на своем поприще ему нет равных.
— Это полный чертеж? — жадно спросила она.