— Все нормально, — откликнулся Мэйнард, надевая халат. — А что нам делать с мясом?
— Видимо, нам придется его съесть, оно как раз готово. — Женщина выгнулась, потягиваясь.
Они ужинали, как обычно, за кухонным столом, накрытым клеенкой в красную клетку.
— Я сейчас работаю над статьей про твою контору, — сообщила Лесли. — Может, скажешь что-нибудь интересненькое?
— Скорее всего нет. Впрочем, давай попробуем.
Сначала они поспорили по поводу полномочий разведки, ее места в демократическом государстве и о том, не противоречит ли демократическим принципам само ее существование. Потом поговорили о перегибах во времена Рейгана и Буша и закончили обсуждением роли ЦРУ после окончания «холодной войны».
— Один новый сенатор от штата Юта внес законопроект, который, если его примут, позволит агентству официально заниматься экономическим шпионажем, — сообщила Лесли.
— А что, тебя это удивляет?
— На этот раз законопроект может пройти.
— Да, я слышал об этом.
Мэйнард жевал и наблюдал за выражением ее лица. Она начинала злиться, потому что он ей фактически ничего не ответил.
— Послушай, я все прекрасно понимаю, — заговорил он. — Мы, американцы, боимся. Мы угодили в дерьмо из-за нашей собственной жадности. Америка стала крупнейшей в мире промышленной и финансовой державой, а теперь ей нужны гарантии, что так будет всегда. Но, похоже, все работает против нас. Иностранные разведки устанавливают «жучки» в наших компаниях. Они фотографируют секретную техническую документацию и крадут высокотехнологичные образцы у наших бизнесменов, когда те выезжают за границу. Французы рассовали свои подслушивающие устройства даже в салонах бизнес-класса самолетов авиакомпании «Эр-Франс». Ты только посмотри на всех этих наших консультантов, которые трутся в Вашингтоне, а зарплату получают у японцев, англичан, русских, немцев, китайцев. Ничего удивительного, что наши бизнесмены хотят, чтобы мы вербовали агентуру в министерствах финансов других стран. Почему бы и нет, если мы боимся отстать?
— Ну хорошо, предположим, мы украли какой-нибудь важный секрет. Как мы будем выбирать, кому его отдать? «Ай-Би-Эм»? «Эппл»? «Делко»? Или, может быть, «Дженерал электрик»?
— Ну, мы можем опубликовать его в «Уолл-стрит джорнэл», чтобы всем предоставить возможность им попользоваться.
— Если законопроект пройдет, кончится тем, что мы начнем шпионить за своими союзниками. Пойми, что наши корпорации при любой возможности будут стараться подкупить наших же агентов, потому что каждый хочет получать информацию первым. Наши корпорации будут конкурировать не только с иностранными компаниями, но и с нашими же, американскими. Существуют также транснациональные корпорации. Как вообще мы будем определять, какая компания американская, а какая нет?
— Пойми, сегодня торговые переговоры важнее для национальной безопасности, чем переговоры по разоружению.
— Но, черт возьми, мы же демократическая страна! — Лесли рассерженно покачала головой. — Демократия предполагает отделение частных корпораций от правительства точно так же, как отделение церкви от государства. Если мы начнем передавать нашим корпорациям сведения, добытые ЦРУ путем экономического шпионажа, нам придется серьезно менять нашу культуру и наши законы. Ты только подумай, что будет, если федеральные чиновники начнут влезать в дела частных предпринимателей. Если довести эту идею до логического конца, то в конце концов правительство сольется с промышленностью, и получится тоталитарное коммунистическое государство. Представляешь, какой удар для наших правых?
Мэйнард задумчиво пережевывал мясо.
— Нам всегда было трудно увязывать демократию с секретностью, которая необходима для сбора разведывательной информации. Вообще-то я в этом вопросе на стороне Джорджа Вашингтона. Он считал разведку жизненно важным делом, но только для тех случаев, когда необходимо положить конец насилию. Но, как ни крути, зарабатывание денег не связано с насилием. Оно может вызывать насилие, когда один алчный сукин сын сталкивается с другим алчным сукиным сыном или когда какой-нибудь подонок пытается нажиться, заставляя других голодать. Но сама по себе конкуренция в финансово-экономической сфере не связана с насилием. Так что, пожалуй, Лэнгли действительно ни к чему заниматься экономическим шпионажем.
Лесли отложила вилку:
— Ты серьезно? Я все-таки продолбила твою упрямую башку?
— Почти насквозь. Да, ты права. Наша политическая система — демократия — запачкана нашей экономической системой — капитализмом. Фактически мы так управляем страной, как будто капитализм является нашей политической системой. Мы готовы на все ради прибыли. Единственным реальным мерилом успеха стали деньги.