«Расследованием вопросов, связанных с обнаружением трупов Гитлера, Геббельса и их семей, занимались начальник управления KP О „СМЕРШ“ 1-го Белорусского фронта генерал Вадис, начальник отдела КРО „СМЕРШ“ 3-й ударной армии полковник Мирошниченко и группа работников отдела „СМЕРШ“ этой группы войск. В Главном управлении „СМЕРШ“ по этому вопросу сконцентрированы все материалы — акты об опознании трупов, судебно-медицинские экспертизы, протоколы допросов свидетелей, вещественные доказательства, в том числе искусственные зубы Гитлера и его жены Евы Браун, золотой портсигар, обнаруженный при трупе жены Геббельса, нагрудные знаки НСДАП, обнаруженные при трупе Геббельса и его жены. Кроме того, в Главном управлении „СМЕРШ“ ныне содержатся 9 арестованных немцев, являющихся свидетелями смерти Гитлера, Геббельса и их семей».
Для чего и почему составлялась эта справка? Вроде как для новой перепроверки? В справке Комарова не сказано. К ней приложены:
— список лиц, опознавших трупы и дававших показания. Это уже давно знакомые нам лица — Фосс, Шнайдер, Ланге, Хойзерман, Эккольд, Цим, Менгерсхаузен, Кунц, Хаазе, Эхтман, Фриче;
— другой список — арестованных свидетелей смерти Гитлера и родственников фюрера. В нем 16 человек, в том числе арестованная в Австрии в июне 1945 года двоюродная сестра Гитлера Мария Копенштайнер, видевшая Гитлера последний раз в 1907 (!!) году, ее муж и двоюродный брат Гитлера, никогда его не видевший, — Эдуард Шмидт и его сын.
Среди документов МГБ — снова схема зубов Гитлера и Браун, сделанная Эхтман ом в июле 1947 года, дело на Гюнше с его личными документами и справка о том, что Гюнше 6 августа 1948 года был отправлен из Бутырок в лагерь № 27.
Ревностные хранители тайн Лубянки и на этот раз не смогли разъяснить мне, почему Комаров в 1946 — 1949 годах снова занялся злосчастным вопросом. Однако в президентском архиве, точнее, в фонде Сталина любезные архивисты обнаружили странный документ, который открывает новую, доселе неизвестную главу в истории останков Гитлера. 9 января 1948 года начальник разведки Северной группы войск в Польше генерал Виноградов послал такой доклад на имя Сталина: в Варшаве проходит процесс над немецким летчиком Петером Баумгартом. Он показал, что в конце апреля 1945 года, а именно 29 апреля, вывез Адольфа Гитлера из Берлина в Данию, где приземлился в районе 70 км от реки Эйтер. Гитлер поблагодарил его и даже вручил ему денежную премию [95].
Нетрудно догадаться, как заинтересовался Сталин этой телеграммой. На ней он размашисто написал указание Молотову немедля запросить посла в Варшаве Лебедева об этом человеке. 11 января секретарь Молотова Б. Подцероб выполнил это указание.
Из Варшавы пришел ответ от посла Лебедева: он не донес о Баумгарте, так как об этом сообщил корреспондент ТАСС в Варшаве; кроме того, выяснилось, что Баумгарт — человек с больной психикой и судопроизводство по его делу прекращено. В бумагах МИД об этом эпизоде ничего больше не говорится. На оригинале, пришедшем в ГРУ, никаких резолюций о расследовании нет, лишь указано, что копии донесения пошли Сталину, Молотову и Берия, а также в МВД и МГБ. Стали ли те ведомства проводить дознание? Некоторые ветераны утверждают, что якобы была назначена медицинская комиссия и даже привозили в Москву кости Гитлера. Документов об этом архивисты ФСК не обнаружили, и они предполагают, что в памяти ветеранов сместились воспоминания об этом деле и об операции «Миф».
Но и на этом цепочка не оборвалась. В 1953 году в Австрии объявился человек, удивительно похожий на Гитлера. Советские представители встревожились: вдруг это «убежавший» фюрер? Однако вскоре из Вены пришло сообщение, что тревога оказалась ложной.
Выстрел в бункере
Наверное, Сталин уже давно забыл об этой неприятной для него истории. Не успокоились только сотрудники МВД и МГБ, которые как верные партийные пропагандисты хотели представить смерть Гитлера в наиболее неблагоприятном для него свете. А именно как отравление, а не офицерская «пуля в лоб». Хотели этого и после смерти Сталина.
Не скрою, что в 1965 году при первом же разговоре в доме на Лубянке полковник Бачурин, представлявший пресс-бюро КГБ, сказал мне, что одной из основных задач готовившейся мною публикации является доказательство самоотравления фюрера. Эта задача была, впрочем, не очень сложной, так как в немецкой, английской и американской литературе этот спор шел уже давно и к версии о яде склонялись авторы, которые к мнению КГБ совсем не прислушивались. Так, Роберт Кемпнер, нюрнбергский обвинитель, писал:
«У меня и моих сотрудников появилось подозрение, что Гитлер не застрелился и его смерть и смерть его жены Евы объясняются отравлением. Это подозрение напрашивалось после многих допросов, на которых шла речь о распр делении врачами СС ампул с ядом среди высших функционеров партии на случай краха третьего рейха. Известно много случаев, когда применялись эти ампулы. Стоит вспомнить о семье Геббельсов, о самоубийстве рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера и самоубийстве приговоренного к смерти Германа Геринга… Мое подозрение о том, что и Гитлер отравился, было подкреплено после допроса д-ра Блашке, который сказал, как дрожали руки у Гитлера в апреле 1945 года. Подобное дрожание с криминалистической точки зрения как бы исключало выстрел из пистолета. Кроме того, Гитлер не был типом, который стреляется, а скорее типом, который, попав в тупик, хватается за яд как более „легкий метод“».
Далее Р.Кемпнер ссылался на мою прежнюю книгу, где опубликованы акты, в которых говорилось об обнаружении во рту трупов «предположительно Гитлера» и «предположительно Евы Браун» осколков ампул с цианистым калием.
… Продолжу покаяние. В прежних книгах я не написал и о другом. Политическая установка автору Безыменскому была определенной: снять версию об «офицерской смерти» Гитлера. Впрочем, сами ветераны КГБ свято верили, что Гитлер не застрелился, а отравился. Я был готов принять эту версию. Тем не менее мне категорически не советовали публиковать одно донесение о химической экспертизе, произведенной во фронтовой санитарно-эпидемиолотческой лаборатории № 291 в июне 1945 года [96].
Химическая экспертиза производилась фундаментально: всего в лабораторию (военное сокращение — ФСЭЛ) было доставлено 30 проб внутренних органов и 12 проб крови; было проведено 42 реакции на цианиды и 78 реакций на алкалоиды. Как докладывал начальник ФСЭЛ подполковник медслужбы Малый, были установлены растворимые цианистые соединения проб по актам 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10 и 11. Количество синильной кислоты равнялось («на 1 кг мяса» [96.1] ) 9,72 — 12,9 мг. Все это были пробы останков семьи Геббельса, собак и Кребса. А Гитлер и Браун? Соответствующий пункт гласил:
«в) в материале по актам вскрытия № 12 и 13 цианистые соединения не обнаружены».
Как так? У Гитлера и Браун нет следов яда? Я задавал этот вопрос Шкаравскому и другому члену комиссии, профессору Краевскому. Они не придали этому большого значения, ссылаясь на возможность выветривания следов через неделю и на плохую сохранность «материала». Однако это негативное заключение я раньше не цитировал. Кстати, когда Берия послал Сталину акты химического обследования, он предусмотрительно включил только акты 1 — 11, а не 12 и 13, чтобы не вызывать излишних сомнений.
Но сегодня, чем больше я сравниваю различные протоколы, тем больше склоняюсь к мнению, что самоубийство было «двойным» — и яд, и выстрел. Это мнение укрепилось у меня, когда известный криминолог д-р Рольф Эндрис, ознакомившись с фото найденной во время операции «Миф» теменной кости, высказал убеждение, что выстрел последовал не в рот, а в висок. Мнение Елены Ржевской, что отравившегося Гитлера пристрелили, к сожалению, подтверждено лишь одним показанием генерала Раттенхубера [97] . Бывший в имперской канцелярии д-р Клаус Шенк также склоняется к идее «комплексного самоубийства». Ведь точно так же покончил с собой Вальтер Хевель, бывший с Гитлером до последнего часа.