Он бегал, охваченный ужасом, вдоль машин, заглядывая, не торчат ли где-нибудь ключи зажигания.
Держись, Чад. Ты и раньше бывал в переделках и всегда выбирался из них целым и невредимым.
В отчаянии он носился по гаражу.
Ага, вот какой-то тип отпирает дверцу. Штатский. Чад одним прыжком подскочил к нему.
Тот обнаружил приближение Джуди в самый последний момент и, оглянувшись через плечо, успел только увидеть, как на него обрушивается ствол пистолета.
Чад подобрал ключи с пола и забросил спортивную сумку в открытую дверцу.
Он оттащил раненого в сторону и сел за руль. Заводя двигатель, он увидел, как целая толпа высыпала из лифта и с лестничной клетки. Она растекалась по гаражу, преследуя его.
Двигатель зафыркал. Чад осторожно сдал назад, включил скорость и поехал к воротам. Кто-то с криком бежал туда.
Выстрел!
Он выжал газ.
Джуди объехал последнюю колонну так, что шины взвизгнули, и вырвался на выездной пандус.
На улице, куда выводил пандус, было одностороннее движение, справа налево.
Чад оглянулся направо. Одна-единственная машина. Он вывернул навстречу ей и изо всех сил надавил на акселератор. Водитель седана резко рванул в сторону, пытаясь избежать столкновения, потом решился на таран. Слишком поздно!
Полквартала до перекрестка, потом влево через разрыв в потоке, чуть не врезавшись во встречный грузовик, который забуксовал от внезапного торможения, отчаянно ревя клаксоном.
Снова направо, теперь налево. Он проскочил на красный и завернул на пандус только для автобусов, выводивший на автостраду. Только там, смешавшись с потоком машин и поглядывая в зеркало заднего вида. Чад Джуди попытался, наконец, осмыслить происшедшее.
***
- Он мертв. - Врач скорой помощи накрыл тело вице-адмирала Тайлера Генри одеялом. - Дайте пройти, ребята.
Джейк Графтон, совершенно ошеломленный происходящим, вышел в вестибюль из лифта. Полдюжины агентов ФБР переговаривались по рации. На полу осталось кровавое пятно в том месте, где один из агентов упал, раненный в плечо. Кто бы мог подумать... Чад Джуди?!
Бабун Таркингтон преградил ему путь.
- Джуди. Это он продал данные по ЭППЗУ, да?
Джейк кивнул.
Бабун повернулся и отошел.
- Таркингтон! Таркингтон!
Джейк догнал лейтенанта уже на площади.
- Куда это ты направился? Таркингтон даже не взглянул на него.
- За несколько вшивых баксов этот гад чуть не убил мою жену. Она никогда не оправится. Шрамы у нее останутся на всю жизнь.
- ФБР поймает его. Они там профессионалы.
- Уж лучше пусть они, - пробормотал Бабун. - Если я первым доберусь до этой твари, им уже некого будет искать.
Таркингтон ушел, а Джейк стоял и смотрел ему вслед. Черт возьми, надо отпустить парня. Он все равно не найдет Джуди. ФБР выловит того завтра-послезавтра. А Бабун пусть погуляет, может, это пойдет ему на пользу.
Внутри здания он столкнулся со знакомым агентом, Ллойдом Дрейфусом.
- Что, черт побери, произошло, Дрейфус?
- Видимо, так, капитан: Агентство национальной безопасности контролировало терминалы, и, когда Джуди влез в файл "Афины", они позвонили вице-адмиралу Генри сразу после нас. Генри опередил нас примерно на минуту.
Джейк раскрыл рот, но Дрейфус сделал ему знак замолчать.
- Знаю, знаю. Этого не следовало делать. И теперь какой-то несчастный шмок вылетит с работы. Но Тайлер Генри - это Тайлер Генри. Мало кто способен был сказать ему "нет", да еще и заставить послушаться.
- Это так, - согласился Джейк. - Что за штатский был с Генри?
- Парень из военно-морской контрразведки. Все это мы узнали от него.
- Где Луис Камачо?
- Работает.
- Я хотел бы поговорить с ним.
- Я передам ему.
- Нет. Вы скажете, что он должен поговорить со мной, или я всех тут поставлю на уши. Коль вице-адмирала убивают в штабе флота, крышка должна сорваться очень быстро. Сейчас я знаю намного больше моего шефа, но тем не менее очень мало. Когда я начну отвечать на его вопросы, он не будет выглядеть беззаботным отпускником. Он, кстати, тоже вице-адмирал. Я отвечу на его вопросы. Он тоже из тех, кто не признает ответа "не знаю". Джордж Ладлоу, военно-морской министр, ничего об этом не слышал с тех пор, как вылез из пеленок. А начальник штаба ВМС...
- Камачо...
- Ему не дадут, несмотря на его значок с Е-стрит, спрятать все это дерьмо обратно... Так и скажите ему!
***
Въехав в Вашингтон по мосту Джорджа Мэсона, капитан 3-го ранга Чад Джуди снял белоснежный китель с черными погонами и бросил его на пол под задним сиденьем. Белая рубашка осталась, но она привлекает меньше внимания, чем китель. Фуражку он потерял, еще когда убегал по лестнице.
Ему необходимо было переодеться, избавиться от этой машины и найти укрытие.
От моста он поехал по Четырнадцатой стрит на север, лавируя между множеством автобусов и иногородних машин, заполненных туристами. В мотель? Нет, они в первую очередь проверяют гостиницы, мотели и автобусные станции...
Он пересек Конститьюшн-авеню, продвигаясь дальше к центру.
В трех кварталах к северу от Нью-Йорк-авеню он застрял в пробке - здесь ремонтировали дорогу, и движение шло только в один ряд, как вдруг заметил входящего в аллею пьянчугу - алкоголика, или, выражаясь языком социальных работников, "лицо без определенного места жительства".
Через пять минут, объехав вокруг квартала, он катил по аллее с другой стороны. Ему удалось поставить машину рядом с мясным фургоном. Пьяный упал возле металлического мусорного ящика, не выпуская из рук бутылку вина. Под голову он подложил скатанное одеяло. Рядом стоял зеленый мусорный мешок.
Убедившись, что никто не смотрит, Чад Джуди выключил двигатель и вышел.
Пьяный что-то бормотал. Чад осмотрел мусорный мешок. Там были старое пальто и какие-то грязные рубашки.
- Извини, парень. Настала твоя очередь. - Джуди начал душить его двумя руками. Бродяга, которому было лет шестьдесят, заросший бородой, слабо сопротивлялся. Менее чем через минуту он затих.
Джуди сорвал с мертвого рубашку и надел ее поверх своей майки. Теперь штаны. Спрятавшись в проходе между фургоном и мусорным ящиком. Чад стянул с себя белые флотские брюки, белые туфли и носки и натянул засаленные штаны пьяницы. Когда-то они, вероятно, были серыми, но сейчас стали просто темными, в жирных пятнах. И великоваты. Тем лучше. Он и туфли забрал у мертвеца. Они сильно жали, но это не имело значения.