– Если угроза уменьшается, можно ли списать пару авианосцев в металлолом и соответственно сократить закупки А-12?
– Конгрессмен, Варшавский договор по-прежнему сохраняет свыше пятидесяти тысяч танков, в четыре раза больше артиллерийских стволов и в два раза больше боевых самолетов, чем у НАТО. Численность Советской Армии втрое больше, чем нашей. Мы морская держава. Более половины потребляемой нефти мы импортируем. Думаю, любое сокращение морской мощи в этих условиях было бы весьма неразумным.
– Капитан, мне представляется, что и мы, и Советы потратили на военщину больше, чем могли себе позволить, и сейчас появилась прекрасная возможность дать укорот медным каскам. Если мы могли сдерживать их тем, что имели раньше, то сейчас, коль они сокращают армию на десять процентов, мы тоже можем сократиться на десять процентов и сдерживать их с тем же успехом.
– Вы все-таки исходите из того, что Советский Союз – наш единственный возможный противник в мире, где мы имеем множество обязательств. За последние сорок лет флот много раз участвовал в боевых действиях в Корее, Вьетнаме, на Гренаде, в Ливии и Ливане. Мы должны были выполнять эти задачи и одновременно сдерживать Советы.
– И новые хитрые штучки позволят флоту делать это и дальше?
– Я бы не сказал, что А-12 – это…
– А я говорю! Вы обожаете новые игрушки. В Пентагоне, видимо, уверены, что только технические цацки позволят нам сохранить свободу. Тем временем школы в ужасном состоянии, а мосты и дороги разваливаются. Нам позарез необходима система детских садов для работающих матерей и программа медицинского обслуживания стариков. То, что множество детей подвержены наркомании, – позор для страны. Необходимо резко усилить пропаганду против наркотиков и укрепить правоохранительные органы. Но ничего этого мы не можем, потому что по-прежнему занимаем деньги, чтобы покупать чудовищные смертоносные игрушки. А ведь холодная война закончилась.
– Под таким заявлением я не подпишусь, – резко произнес Джейк, но, почувствовав, как Бабун Таркингтон толкает его ногой под столом, добавил уже мягче: – Выбор труден. И я не завидую вашей ответственности.
– Конгрессмен Стрейдер, – прорычал председатель. – Это закрытое заседание. Ваши замечания не выйдут из этой комнаты, и я не могу понять, зачем вы произносите страстные речи перед капитаном Графтоном, который, как я понимаю, не голосует в вашем округе.
Стрейдер снова покосилась на Графтона.
– Когда бюджетные запросы флота станут отражать новые геополитические реальности?
Джейк ответил, тщательно подбирая слова:
– Бюджетные запросы флота к правительству основаны на необходимости для флота выполнять задачи, которые правительство перед ним ставит. Что касается геополитических реальностей, то я полагаю, что политическое брожение в Советском Союзе – самый обнадеживающий для нас процесс в этом столетии. Но кто знает, победит ли Горбачев? Его могут убить. Может совершиться переворот. Коллеги могут просто выгнать его. Нельзя потопить наш флот, руководствуясь надеждой на лучшее.
– Время покажет. Значит, вы считаете так? Значит, мы должны оставить реальные нужды наших граждан неудовлетворенными, чтобы кормить банду милитаристов, которая становится анахронизмом в мире, стремящемся к миру?
– Ваше восхищение председателем Горбачевым несколько напоминает мне доброе отношение Невиля Чемберлена к Адольфу Гитлеру. Надеюсь, вам не придется позднее жалеть о своей восторженности, как довелось Чемберлену.
Бабун снова ударил его в лодыжку, а Стрейдер завопила:
– Я отвергаю это сравнение, капитан. Я…
Председатель оборвал ее:
– Конгрессмен Стрейдер, здесь не время и не место для политических дискуссий с капитаном Графтоном. Прошу задавать вопросы по теме заседания. Я вынужден настаивать на этом.
Стрейдер, взбешенная, сверлила Графтона взглядом:
– Почему проект А-12 строго секретный?
– Он связан с технологией, которая…
– Нет! Я отвергаю такие объяснения. ВВС оправдывают этим стоимость бомбардировщика В-2 – пятьсот шестнадцать миллионов долларов за штуку, и она еще растет, – и Р-117А – шестьдесят два миллиона. Они купили необлетанные самолеты с ограниченными возможностями, самолеты, способные взлетать только с бетонированных полос, которые в случае войны первыми подвергнутся ядерным ударам Советов. Нет, капитан Графтон. Публичное обсуждение – вот чего пытаются избежать правительство и Пентагон. – Она скосила глаза на председателя. – И вы стараетесь избежать публичного обсуждения, господин председатель, чтобы ваш штат получил этот вонючий контракт на технику, которая вряд ли сможет делать то, что расписывают эти свиньи из Пентагона…
– Ваше время истекло. – Председатель стукнул молотком.
Стрейдер распалилась еще пуще:
– …эти свиньи в Пентагоне, охочие до больших денег, ловко направили ассигнования в ваш штат, чтобы…
– Время, конгрессмен, – повысил голос председатель. – Вы выступаете не по повестке дня. Спасибо за ваши показания, капитан Графтон. Вы свободны.
Стрейдер не умолкала. Джейк сложил бумаги в кейс и приковал его цепочкой к руке.
– …эти машины заказываются для войн, которые, как всем известно, никогда не состоятся. Миллиарды долларов в сточную канаву! Это просто безобразие!
Джейк поднялся и в сопровождении Таркингтона направился к двери. Позади Стрейдер и председатель продолжали кричать друг на друга.
– Если еще будешь пинать меня в ногу, Таркингтон, этот ботинок из тебя будет доставать проктолог.
– Так точно, сэр.
Когда дверь за ними закрылась и они шли по коридору, Джейк спросил:
– Я сегодня проиграл, правда?
– Да, сэр. Именно так.
– Что ж, если они все-таки выделят средства, значит, мы сослужили флоту хорошую службу.
– Надо полагать.
Спускаясь по ступеням Капитолия, Джейк задумчиво сказал:
– Надеюсь, что она права. Надеюсь, войны никогда не будет.
– Ну да. А я надеюсь жить вечно, – добавил Бабун Таркингтон и подал знак водителю из гаража Пентагона, стоящему у машины метрах в ста впереди.
Когда машина подкатила, Бабун сел на переднее сиденье, Джейк – на заднее.
Не успели они закрыть за собой двери, как задняя дверца отворилась снова. Джейк поднял глаза. Там стоял человек с нацеленным прямо на него пистолетом.
– Пересядьте дальше, капитан.
Джейк подумал и взглянул на переднее сиденье. Водитель наставил пистолет на Бабуна. Джейк подвинулся. Человек, стоявший снаружи, сел и закрыл дверь.
– Джентльмены, как видите, мы оба вооружены. Вам придется некоторое время побыть нашими гостями. Мистер Таркингтон?
Бабун не ответил, и человек, севший рядом с Джейком, тиснул его в затылок стволом пистолета.
– Мистер Таркингтон?
– Да.
– У меня тоже пушка, и она направлена на капитана Графтона. Джентльмен за рулем сейчас положит пистолет в карман и будет править. Если вы шевельнетесь, закричите, откроете дверь, будете хвататься за руль или зажигание, я застрелю сперва капитана Графтона, потом вас. Усвоили?
– Да.
– Вы настроены совершить подвиг?
– Не особенно.
– Очень хорошо. Вы и ваш капитан можете остаться в живых, если будете делать то, что я вам скажу.
Таркингтон промолчал.
– Пристегнитесь ремнем и заприте дверь.
Джейк и Бабун подчинились.
– Что же, если все усвоили правила поведения, поехали.
Водитель включил передачу и выжал газ. Коротко остриженному человеку с пистолетом на заднем сиденье было за пятьдесят. Загорелый, коренастый, в хорошо сшитом темном костюме.
– Где матрос, который водил эту машину?
– Капитан, предупреждаю вас в последний раз. Вы будете сидеть молча. Еще одно слово, и я изрешечу вас.
Джейк Графтон взглянул на своего похитителя, потом на затылок шофера.
Бабун сидел неподвижно, уставившись прямо перед собой.