Капитан 1-го ранга Графтон тоже находился в кабинете, и в трубке слышался шум, но Бабун словно видел воочию, как Графтон подался вперед в кресле и уперся ногами в ящик стола. Капитан говорил с ним более двадцати минут, заставил доложить о каждом слове и жесте Риты и внимательно слушал, пока Бабун не смолк.
Наконец он понял, что у капитана есть еще дела, и неохотно попрощался.
– Скажи ей, что я приказал быстро выздороветь.
– Обязательно, сэр.
– И передай, что Эми спрашивает о ней каждый день.
Эми и Кэлли очень переживали за нее.
– Скажу.
– Храни веру, дружище, – напутствовал его Джейк Графтон, прощаясь.
– Да, – ответил Бабун Таркингтон, вытирая глаза. Слезы текли, не переставая. Он смеялся и плакал одновременно.
В понедельник вечером после работы капитан 3-го ранга Чад Джуди пришел домой, переоделся и поехал в бар в Джорджтауне. Он с трудом сумел поставить машину за шесть кварталов до бара и пошел пешком. На улицах кишели разодетые в пух и прах модницы. Пудели задирали лапки у фонарных столбов и пожарных гидрантов, и хозяйки отворачивались, делая вид, что ничего не происходит.
Джуди пришлось стоять у двери, пока не освободилось место у стойки. Он уселся на стул и углубился в карту сортов пива. Бармен перегнулся через полированную, черного дерева стойку и начал:
– В разлив у нас «Гиннес», «Уотниз», «Стайнлагер».
– Дайте «Будвайзер». В бутылке.
Харлан Олбрайт появился минут через пятнадцать и занял свободный стул в другом конце стойки. Он нес спортивную сумку.
Отличная работа, подумал Джуди. В этом баре половина посетителей ходят со спортивными сумками или одеты в спортивные костюмы. Не грубошерстные свитера и неуклюжие шорты, заметьте, а стильные вещи, явно купленные у «Сакса» и регулярно проходящие химчистку.
Когда сосед Джуди встал и направился к женщине, занявшей отдельный столик, Олбрайт поднялся и пересел на освободившийся стул.
– Вы здесь бывали?
– Нет. Но буду заходить. Здесь самая настоящая выставка женского тела. Да еще в понедельник вечером!
– В следующий понедельник. В то же время, на том же месте. – Олбрайт подозвал бармена, положил пятерку на стойку и ушел.
Чад заказал вторую бутылку. В зеркало позади стойки ему были отлично видны затянутые в лосины тугие бедра и голодные глаза богатых женщин, которые в основном пили белое вино или «перье» с добавкой щепотки кокаина, – так, во всяком случае, ему показалось.
Чад Джуди, летчик-истребитель, допил пиво и пересчитал мелочь. Он оставил доллар чаевых. Осмотревшись напоследок, подобрал спортивную сумку и направился к выходу мимо одной из красоток в лосинах.
Во вторник вечером Рита улыбнулась, когда Бабун зашел в палату. Ее перевели из реанимации в палату на двоих, но соседняя кровать пустовала.
Дыхательного аппарата и сердечного монитора при ней больше не было.
Бабун закрыл за собой дверь и поцеловал жену.
– Как самочувствие?
– Как будто меня переехал грузовик. – Голос был слабенький, почти шепот.
– Я говорил с врачом. Если пойдет на поправку, в четверг тебя переправят самолетом в Бетесду. Я, как ближайший родственник, буду тебя сопровождать.
– Замечательно, – сказала она, не отводя от него влюбленного взгляда.
– Вот так, – улыбнулся он в ответ. – Такие дела.
– Я тут немного читала. – Ее улыбка стала шире.
– По-моему, у тебя еще не фокусируется зрение.
– Не фокусируется. Я немного читала то в одном месте, то в другом. «Приключения Таркингтона». Ты очень здорово пишешь.
– Из тебя не выйдет хороший критик.
– Я довольна, что вышла за тебя.
– А уж я-то как доволен!
Санитарный самолет ВВС С-141 приземлился на авиабазе Эндрюс. Отсюда Риту доставили в Бетесду машиной скорой помощи. Когда вечером она проснулась, Бабун сидел рядом вместе с ее родителями, которых он привез из Национального аэропорта прямо в госпиталь.
Миссис Моравиа была заплакана, но старалась держаться с достоинством.
Через пять минут после своего прибытия она разразилась речью, которую, очевидно, репетировала многие недели:
– Настало время, Рита. Пора. У тебя прекрасный муж, и хватит тебе летать. Слушай, Сара Барнс – помнишь Сару, заводилу класса, которая поступила в колледж Брин-Мор? Такая веселая девочка! Не припомню, как ее фамилия по мужу… У Сары уже второй ребенок, прелестный мальчик. Ее муж – студент-медик, учится на педиатра. А Нэнси Стро, которая вышла за этого нового дантиста из Ньюпорта, ты знаешь, в мае была такая роскошная свадьба, – так вот, ее мама сказала, что Нанси почти наверняка беременна. А Кимберли Хайер…
Мистер Моравиа бочком выскользнул в коридор, и Бабун последовал за ним.
– У нее очень усталый вид.
– Сегодня был тяжелый день, – пояснил Бабун.
– Оправится ли она полностью?
– Трудно сказать. Через пару недель начнется физиотерапия, тогда узнаем. Пока она ужасно страдает от гипса, в который закована нижняя половина тела. Все чешется, и это приводит ее в бешенство. По-моему, это хороший признак.
Через десять минут, когда они выпили кофе из автомата, Бабун предложил:
– Давайте заберем вашу жену и пожелаем Рите спокойной ночи. Она быстро утомляется, ей нужно много спать.
– Мы можем прийти и утром, – согласился тесть.
По пути в палату Бабун заметил:
– Рита совершенно не похожа на свою мать.
– Разные поколения, – пожал плечами мистер Моравиа. Он был философ.
– У них противоположные стремления, – кинул пробный шар Бабун.
– У каждого поколения так.
– Рита все равно будет летать, если только врачи разрешат.
– Я верю. Мадлен просто выпускает пар. Рита это знает. Куда мы пойдем обедать?
На следующее утро, в пятницу, Бабун сопровождал чету Моравиа в госпиталь, потом мистер Моравиа подвез его к станции метро, супруги отправились в Национальную галерею, а Бабун – на службу.
Даже в подземке стояла ужасная духота. Белая форменная рубашка Бабуна чуть не расплавилась, пока он достиг кондиционированного убежища – вестибюля Кристал-Сити.
Лифт полз целую вечность. Он ждал с нетерпением. Уже семь недель он размышлял, что же послужило причиной аварии, но ни Джейк Графтон, ни Гельмут Фриче, ни Чад Джуди ничего не говорили ему по телефону. Они уклончиво отвечали: мол, идет следствие. Видимо, такова была генеральная линия партии. Бабун еще раз нажал кнопку лифта. Ему нужен ответ.
Он приветственно помахал секретарше и проследовал прямо в кабинет Графтона. Дверь была закрыта, поэтому он постучался, затем приоткрыл ее и заглянул внутрь.
– Здравствуйте, капитан.
У стола сидели двое незнакомых штатских.
– Я освобожусь через несколько минут, Бабун. Рад тебя видеть.
Таркингтон сел за свой стол и нетерпеливо принялся разбирать почту.
Обычная ерунда. Он положил фуражку на стол и уставился на закрытую дверь кабинета Графтона.
Секретарша подошли к нему.
– Как Рита?
– Она в госпиталем Бетесде. Думаю, поправится.
– Нас как громом поразило, когда стало известно, что вы поженились. – Она улыбнулась и заговорщически склонилась к нему. – Никто из нас ни о чем не подозревал! Это так романтично.
– Еще бы, – кивнул Бабун Таркингтон.
– Мы все так рады, что она поправляется. Мы думали о ней и молились за нее каждый день.
– Спасибо, – пробормотал Бабун, оторвав, наконец, глаза от двери и улыбнувшись сотруднице. – Вы что-нибудь знаете об аварии? Почему это произошло?
– Полный молчок, – шепотом произнесла она, оглядываясь. – Я этого не видела, но это так ужасно!
Выслушав заверения, что он передаст Рите самые добрые пожелания, секретарша вернулась за свой стол и стала разбирать почту. В комнату вошел Чад Джуди. Бабун подошел к нему.
– Рад видеть вас, капитан.
– Привет, Таркингтон. Как ваша жена?
– Думаю, с ней будет все в порядке, капитан. Скажите, – Бабун отвел старшего по званию подальше от секретарши, – что вы знаете о ходе следствия? Что было не так?