Сняв копии, Джейк положил ежедневник на стол Джуди и вернулся к себе. Тут же послышался стук в дверь, и он снова прошел через большую комнату, чтобы впустить посетителя.
Вошел человек в штатском, немного ниже среднего роста, сложением напоминавший пожарный кран и столь же лысый.
- Здравствуйте. Я Клейнберг из компьютерной службы АНБ. - Голос вошедшего был подобен раскатам грома. Этот человек явно не способен разговаривать шепотом. В левой руке он держал кожаный чемоданчик.
- Я Графтон.
- Извините, - произнес тот, протягивая руку к личному значку Джейка.
Некоторое время он вертел значок, потом снова посмотрел в лицо Джейку. Да, вы Графтон, правильно. Бдительность, понимаете ли, не бывает излишней.
- М-да.
- Посмотрим больного.
Джейк подвел компьютерщика к своему столу.
- Я слабо разбираюсь в этих штуках.
- Вам и не надо. Я разберусь за нас обоих. Когда вы освоитесь, он у вас будет петь и танцевать. - Клейнберг включил компьютер. - Видите это приглашение?
Он требует от вас предъявить пароль, и вы должны отпечатать ваше секретное кодовое слово. Этот код представляет вас машине, и она откроет вам доступ к определенным файлам - только к определенным. Безопасность, знаете ли. Вот ваш пароль. - Он написал карандашом на листке бумаги: "Реверберация".
- А почему я сам не могу выбрать слово, какое захочу?
- Когда-то мы это пробовали. Все почему-то выбирали какую-нибудь непристойность, кроме летчиков - те упорно пользовались своими прозвищами.
Получилась какая-то ярмарка тщеславия. Поэтому... Давайте, печатайте свой пароль.
Джейк послушался. Подсказка переместилась слева направо, но буквы не появлялись.
- Теперь нажмите "Ввод". Видите, машина не принимает вас. Отпечатайте еще раз, без ошибок. - На этот раз компьютер мигнул, и изображение на экране сменилось. - Разрешаются только две попытки, - заметил Клейнберг. - Если оба раза ошибетесь, машина заблокирует вас, и тогда вам придется бежать искать меня, чтобы все начать снова.
- А как она может меня заблокировать, если я не сказал ей, кто я такой?
- Она блокирует любого, кто имеет доступ с мониторов внутри этой системы.
Клейнберг написал на бумажке другой пароль: "Софизм".
- Этот пароль дает вам доступ к файлам, имеющим отношение к программе УТИ, которой вы здесь занимаетесь, насколько я понимаю. Отпечатайте его и нажмите "Ввод". - Джейк сделал это. - Теперь, чтобы вызвать справочник файлов, к которым вы имеете доступ в силу вашего допуска и занимаемого служебного положения, надо отпечатать еще один пароль. - Он и этот записал: " Матриарх".
Когда Джейк ввел третий пароль, на экране появился длинный перечень документов.
- Разумеется, если вы уже знаете номер документа, вы можете сразу ввести его и не связываться со справочником через пароль "Матриарх". Усвоили?
- "Реверберация", "Софизм" и "Матриарх". А в самом начале какие были пароли? Клейнберг рассмеялся:
- Поначалу пользовались генерированными компьютером случайными наборами букв. Не словами. Но никто их не мог запомнить, и их стали записывать в блокнотах, чековых книжках, где попало. О второй попытке я уже говорил. Сейчас у нас третий раунд.
Клейнберг достал зажигалку и поднес к клочку бумаги, на котором писал пароли. Листок вспыхнул. Когда пламя почти дошло до пальцев, Клейнберг бросил бумагу на пластиковый чехол, прикрывавший ковер, проследил, чтобы она догорела до конца, и растер пепел каблуком. Потом потер руки и усмехнулся:
- Теперь приступим. - Целый час он показывал Джейку, как формировать, редактировать и вызывать документы из перечня. Ответив на все вопросы Джейка, он выключил компьютер и дал капитану визитную карточку. - Будут' вопросы звоните мне или спрашивайте ваших ребят.
- Угу.
- Добро пожаловать в Вашингтон. - Клейнберг пожал ему руку, схватил свой кожаный чемоданчик и ушел.
Джейк принялся убирать документы со своего стола. Пока он здесь, можно еще разок взглянуть на двухлетней давности записную книжку Гарольда Стронга.
Он открыл верхний левый ящик. Меню, резиновые ленты и прочая дребедень на. месте, но не блокнот. Он обыскал все ящики. Ничего. Блокнот исчез.
***
Генри Дженкс доставил Бабуна в офицерское общежитие в одиннадцать вечера.
Заполнив бумаги у дежурного, Бабун поднялся в свою комнату и отключился.
Следующий день не отличался от предыдущего: час на тренажере, час у доски, потом снова на тренажере. К полудню он уже мог вести самолет от одной цели с большой эффективной площадью рассеивания до другой. В четыре часа произвел первую штурмовку.
Все время, что он находился в кабине тренажера, дверь оставалась открытой и Дженкс стоял рядом, не переставая говорить, подсказывать, отмечать ошибки.
Управлять системами на тренажере, пока тут был Дженкс, оказалось нетрудно.
Бабун не обманывался.
На высоте двух тысяч метров над вражеской территорией, в бурную ночь, когда мимо кабины пролетают трассирующие снаряды и мигают лампочки оповещения о ракетной атаке, штурману-бомбардиру приходится совсем не так легко. Пилот бросает машину из стороны в сторону, играя ручкой управления, словно рычагом, открывающим ворота рая. А штурман сидит на месте, уставившись на экраны радиолокатора и инфракрасной системы, управляя компьютером и лазером и при этом стараясь не вырвать прямо в кислородную маску. Это все Бабун знал. Он сидел на заднею сиденье F-14. Единственный способ усвоить все это беспрерывное повторение. Каждая функция, каждая регулировка, действия по исправлению любой ошибки - все должно быть отработано до автоматизма. Если ты о чем-то задумываешься, значит, ты этого не знаешь и, конечно же, не вспомнишь в тот момент, когда твой взбесившийся мустанг несется прямо в пасть дьяволу.
В пять вечера Джейке отвез его в общежитие.
- Вечером учите СМПЛС.
- Читайте инструкцию о поведении в аварийных ситуациях. - Завтра вы с Моравиа будете работать на тренажере вместе. Проведем несколько штурмовок и потренируем аварии. Послезавтра полетите на настоящем самолете. Надо вкалывать.
- Спасибо, садист.
- Вы делаете успехи, Таркингтон, хотя вы и пижон-истребитель.
Бабун хлопнул дверцей машины и поспешил в общежитие. Он был вымотан донельзя. Может, побегать немножко, прочистить легкие. В комнате он переоделся в спортивный костюм. Ветер с залива Пьюджет-Саунд пронизывал до костей, а солнце уже садилось, поэтому он надел еще теплый свитер.
Он стоял, прислонившись к столбу, который служил опорой для крыши над переходом в офицерский клуб, когда перед общежитием остановился пикап и из него вышла Рита Моравиа. Она была в тускло-оливковом летном костюме и летных сапогах.
- Если собираешься бегать, - крикнула она, - подожди меня!
- Конечно. - Бабун массировал правую ногу, ту, в которую вставили спицу. Он попрыгал на месте. Вроде нога в порядке. Рядом на клумбе стоял бронзовый бюст: лейтенант Майк Маккормик, пилот А-6, погибший над Северным Вьетнамом.
Офицерское общежитие и клуб носили его имя.
Бабун стоял возле бюста, наблюдая, как с басовитым ревом заходят на посадку А-6, когда в дверях показалась Моравиа. Волосы она стянула на затылке в хвост.
- Куда хочешь бежать? - спросила она.
- Не знаю. Может, по пляжу к северу? - Они побежали. - Ты сегодня летала?
- Да. Два раза, - Она ускорила темп.
- Как тебе понравилось?
- Планер устаревший, скорость и маневренность хуже, чем у "Хорнета", но дальность и боевая нагрузка больше. И он гораздо сложнее. - Над головой промчался А-6, и она подождала, пока утихнет рев. - Хорош в управлении.
К западу от шоссе простирался пляж, усеянный плавником, а за ним поблескивала гладь залива. В последних лучах солнца едва различался остров, до которого было пять или шесть миль. На юго-западе вырисовывался, упираясь в небо, силуэт горы.
- Здесь хорошо, правда?
- О да. Подожди, скоро сможешь увидеть это сверху.
- Зачем ты вообще пошла в авиацию?
Она смерила его уничтожающим взглядом и побежала быстрее. Он не отставал.