- Я знаю, доченька, знаю. Не говори Терри, что я приезжаю.
***
Со своего места у окна Джейк рассматривал горы и леса сквозь разрывы в облаках, пока "Боинг-727" шел на снижение. Горные хребты тянулись к северо-востоку, между ними мрачно темнели долины, оживляемые только россыпями городков и деревень.
Над долиной Шенандоа пилот прекратил снижение. Джейк почувствовал, что нос слегка задрался и двигатели запели чуть громче. Поднялось левое крыло, и пилот лег на новый курс, продолжая снижаться. Это долгое скольжение к земле, решил Джейк, - лучшая часть полета после многих часов в стратосфере. Он закрыл глаза и ощутил себя единым целым с самолетом, пока пилот выравнивал крылья и снова снижал мощность двигателей. Он словно чувствовал приборы, держал в руках ручку управления и сектор газа...
- Вы пристегнулись, сэр?
- О да. - Джейк приподнял газету с колен, чтобы стюардесса могла убедиться в этом. Она заученно улыбнулась и прошла дальше.
Возвращаться из поднебесья надо плавно и медленно, чтобы насладиться этим ощущением сладкой горечи. Скорость и высоту, позволяющие так сильно вознестись над землей, следует отдавать понемногу, а не... Черт! Зачем это? Желать того, чего вернуть нельзя? Перестань, Графтон! Не смей мечтать о том, что безвозвратно ушло.
Сбросить обороты, почти до холостых. Он услышал тонкий вой привода закрылков и взглянул на крыло. Пилот сливал лишнее горючее, несомненно, по приказу диспетчера. До земли оставалось чуть больше тысячи метров, уже различались огоньки машин. Фермы, городки, дороги, темные леса - все проплывало внизу, а пилот уже опорожнил крыльевые баки и заложил разворот влево, который выведет его на подход к аэропорту Даллес. Джейк подождал. Он был вознагражден: со стуком и ворчанием откинулись створки, и главные подвески шасси вывалились в набегающий лоток воздуха.
Ты слишком сильно жалеешь об этом, оказал он себе. Слишком.
Кэлли стояла в толпе ожидающих. Когда Джейк вышел из автобуса, подвозившего пассажиров к терминалу, он сразу увидел ее, улыбнулся и наскочил на ходу на дородную даму, которая нагнулась, чтобы обнять двух детей. Дети отчаянно радовались встрече с бабушкой, создав затор на выходе. Кэлли наблюдала за этим с веселой улыбкой.
- Привет, мамуля, - сказал Джейк, обнимая ее за плечи. Улыбка сделалась еще шире, и в глазах появились искорки.
- Привет, папочка.
- Надеюсь, мы не будем делать этого? Называть друг друга папочкой и мамочкой?
- Может, и будем. Время от времени.
- Скучала за мной?
- Так, самую малость. Я уже привыкаю, что ты рядом со мной.
Глава 10
Самолет на Вашингтон был переполнен. По какому-то необъяснимому стечению обстоятельств Бабуну досталось место у окна, а Рите - среднее рядом с ним. Она просила место у прохода или у окна, но замотанная кассирша заявила, что других мест нет. Рита окинула взглядом длинную очередь жаждущих сдать багаж и получить билет, затем повернулась к кассирше и усмехнулась.
- Ладно, спасибо и на том.
Моравиа зачесала волосы назад и стянула их в пучок. Белая флотская пилотка ладно сидела у нее на макушке. Утром она накрасилась, и Бабун заметил неровно наложенный грим на правой щеке. Единственное несовершенство, которое он обнаружил. Синий форменный китель и юбка подчеркивали ее изящную фигуру, делая ее неброской, но привлекательной. Бабун глубоко вздохнул и вслед за ней отошел от кассы. Пришлось ускорить шаг, чтобы догнать Риту.
- Давай купим что-нибудь почитать, - предложил он. - Еще есть время, Она согласилась. У витрины киоска Бабун жадно поглядывал на журналы "Плейбой" и "Пентхаус" - их обложки были закрыты черным пластиком, дабы не раздражать прыщавых школьников или гневливых пожилых дам. Может, купить журнальчик и почитать в самолете? Вот уж задергается Моравиа! Он скосил глаза она разглядывала журналы для добропорядочных солидных женщин. Не стоит. Он принялся созерцать ряды книг в мягких обложках и, наконец, выбрал одну из них Курта Воннегута. "Бойня номер пять" была любимой книгой Бабуна. Воннегут знал, что жизнь - это безумие, и Бабун в глубине души прекрасно это сознавал. Сейчас он взял другую книгу Воннегута - "Галапагос".
Когда объявили посадку, скамейки у ворот вмиг опустели - все устремились за стюардессой, которая повела пассажиров к самолету. Бабун замешкался и отстал. Между ним и Моравиа вклинились двое - мужчина в деловом костюме и женщина лет пятидесяти с некрасивыми коленями. Однако каким-то образом, когда Aабун свернул в посадочный проход, он оказался сразу за спиной Моравиа. У трапа вновь выстроилась очередь. Он встал за Ритой. Сзади напирали. Он чуть ли не утыкался носом в ее волосы. От нее пахло тонкими, божественными духами. Он наслаждался этим запахом.
По переполненному проходу они протиснулись к своим местам. В самолете было душно от дыхания множества людей. На крайнем месте у прохода уже сидела какая-то женщина, и когда Бабун пристроил свой чемоданчик и фуражку на полку, Моравиа уже заняла свое место. Женщина с краю игнорировала его. Бабун извинился сквозь зубы и протиснулся мимо ее колен. Рита, поглощенная тем, что снимала пилотку, подняла голову и впервые за время их знакомства одарила его теплой улыбкой.
- Извини.
- Ничего. - Бабун уселся рядом с ней, физически остро ощущая ее присутствие. Слишком опасно. Он поправил вентиляционный штуцер над головой и навел другой на нее.
- Так хорошо?
- Спасибо. Намного лучше. - Она снова улыбнулась - красивые белые зубки, обрамленные губами, которые... Бабун попытался читать книгу, но не смог сосредоточиться, потом просмотрел проспект авиакомпании, торчавший из кармашка в кресле перед ним. Юбка на ней поднялась, открывая колени. Бабун искоса рассматривал ее руки. Ногти с ярким маникюром, пальцы длинные и тонкие.
Господи! Он заметил, что она тоже смотрит на него, оба сконфуженно улыбнулись и отвернулись. Он навел на себя штуцер, подставив лицо потоку воздуха.
Они пролетали где-то над Монтаной, и Бабун погрузился в видения Воннегута о том, как род человеческий за многие тысячелетия эволюционирует в тюленей, как вдруг услышал голос Риты.
- Бабун, - тихо произнесла она.
- Да. - Она смотрела ему прямо в глаза.
- Почему мы с тобой не можем быть друзьями? Его словно громом оглушило.
- А разве мы не друзья?
- Ты знаешь, что я имею в виду.
Бабун Таркингтон в отчаянии огляделся по сторонам. Вроде никто не смотрит.
Эти глаза - они устремлены прямо на него. Что она хочет сказать? Бывают просто друзья и бывают... Друзья. Он безмятежно порхал себе и вдруг - бац! влип в одну из тех восхитительных двусмысленностей, которыми женщины заманивают мужчин. Впервые он заметил, что правый глаз у нее карий, а левый золотисто-зеленый. Почему бы не сказать ей правду? Оно, конечно, правдой от женщин редко когда чего-нибудь добьешься. А-а... черт с ним! Деньги на кон и выкладывай карты. Он погрузился в исходившее от нее сияние.
- Потому что ты мне слишком нравишься для того, чтобы быть тебе просто другом, Рита Моравиа. Ты красивая женщина и... - Он протянул руку и вытер краску возле ее правого уха. Потом легонько поцеловал в щеку. - Вот почему.
Эти глаза... они буквально впивались в него.
- Мне казалось, что я тебе не нравлюсь.
- Черт возьми, еще и как нравишься.
Она обвила его руками:
- Правда?
Он пробормотал что-то невнятное.
Она впилась в него губами. Язык у нее был теплый и влажный, дыхание обжигало ему щеку. Ее волосы мягко касались его лба. Когда она, наконец, оторвалась, Бабун едва смог перевести дыхание. На верхней губе у нее выступила капелька пота. Краем глаза Бабун заметил неодобрительный взгляд женщины, сидевшей с краю.
- Рита...
Она оглянулась влево, затем снова посмотрела на Бабуна. Привстала на сиденье, крепко держа правой рукой руку Бабуна. Бросила ледяной взгляд на соседку. Еще крепче сжала его руку.
- Извините, пожалуйста, - произнесла она, пробираясь мимо колен, преграждавших выход, и увлекая за собой Бабуна.
Они прошли в хвост самолета, минуя кухню и стюардесс, нагружавших тележки обедами, и заняли очередь в туалет за девушкой в джинсах. Рита обернулась к Бабуну с нервной улыбкой, затем приняла независимый вид, все еще не выпуская его руки из своей. Он крепко сжал ее пальцы, неловко ухмыляясь.