Через несколько минут дождь прекратился. Тучи не расходились, хотя кое-где появились просветы голубого неба. Машина въехала в лужу так, что Камачо пришлось снова включить дворники, пожалев при этом, что они не имеют системы автоматического срабатывания.
Следуя по кольцу федеральных магистралей. Чад Джуди, объехав Балтимор, продолжал путь на север, к Нью-Йорку. Не доезжая границы Пенсильвании, он начал замедляться в левом ряду. Дрейфус был в машине, которая следовала сразу за ним, и тут же вызвал по радио машину слежения, шедшую в пяти километрах позади.
Когда Джуди, воспользовавшись площадкой для разворота машин скорой помощи, на полном ходу устремился на юг, машина слежения уже повернула назад, готовая следовать за ним. Дрейфус и водители остальных машин подождали, пока Джуди скроется из виду, затем, развернувшись и разбрызгивая во все стороны грязь, возобновили преследование. Одна из них чуть не застряла в луже.
- Он считает себя шибко умным, - сообщил Дрейфус Камачо, который развернулся на первом же перекрестке и теперь поджидал на обочине.
- Думаете, он заметил вас?
- Нет, конечно. Иначе он поехал бы прямо домой. Чад Джуди не поехал домой.
Он остановился возле порта Балтимор, поставил машину на стоянке, неторопливо прошел по набережной мимо аквариума, мимо вечной стоянки трехмачтового фрегата "Констеллейшн" и, оказавшись у входа в огромный универсам, сел на скамейку у самой воды. Минут двадцать он сидел, обдуваемый свежим ветерком, и наблюдал за чайками и прохожими.
Камачо и Дрейфус следили за ним сквозь поляризованное стекло в кузове ремонтного фургона, стоявшего неподалеку от исторического фрегата. Снаружи это стекло выглядело как рекламный плакат, если не стоять совсем близко. Человек в джинсах с множеством инструментов на поясе окружил фургон желтыми веревками, чтобы никто не подходил близко.
От фургона до скамейки, на которой сидел Джуди, не было и ста метров.
Камачо навел небольшую телекамеру, установленную на штанге, а Дрейфус вел съемку 35-миллиметровой видеокамерой с телеобъективом. Позади них агент в наушниках колдовал над кассетным магнитофоном. Параболический микрофон на крыше фургона был подключен к видеокамере и поворачивался вместе с ней, но сейчас в наушниках слышался только низкий гул, словно фон во время трансляции бейсбольных матчей.
- Он ничего не говорит, - заметил Камачо, чтобы успокоить звукотехника.
- Спорю, он зайдет внутрь, - сказал Дрейфус.
- Скорее всего. На таком холоде он долго не высидит. - Он уже два раза посматривал на часы. Камачо передал телекамеру второму технику и налил себе кофе из термоса.
- Спасибо, ребята, что вышли сегодня.
- Не за что.
Отхлебнув кофе, Камачо взглянул на часы. 11.47. Встреча назначена, видимо, на двенадцать. С Олбрайтом? А если нет, то с кем?
Камачо отпил еще кофе, затем потрепал по плечу агента, работавшего с телекамерой. Тот отодвинулся. Камера давала большое увеличение. Камачо мог рассмотреть лицо Джуди. Он выглядел бы как праздношатающийся турист, если бы не выражение его лица - напряженное, начеку, все в ожидании.
Агент снял наплыв и прошелся камерой по кругу. Огромная толпа, сотни семей и молодых пар. Наушник в левом ухе доносил обрывки разговоров. Испытывая легкий стыд, словно делал нечто неприличное, он навел камеру на поток людей, выплескивавшийся из темного чрева громадного стеклянного здания на свет. Худой юноша в черной тенниске обнимал девицу с пустыми глазами, огромными грудями и: тяжелой челюстью. "Аденоиды? СПИД - паршивое дело. В прошлый раз я здорово перепугался".
Седовласая женщина с надменным лицом холодно выговаривала своему спутнику:
"...слишком далеко идти. У меня ноги болят и вообще ужасно..." Камачо перевел камеру дальше, выхватывая из толпы лица и речь на разных языках.
- Да никто меня не подцепил, говорю тебе. Просто люблю толпу... - Женщина лет тридцати пяти в элегантном костюме явно от дорогого дизайнера и с пышной прической обращалась к мужчине в серых брюках и пиджаке цвета верблюжьей шерсти, который рассерженно закусил губу. Камачо поспешно отвел камеру.
- Он идет, - сообщил Дрейфус. - К двери. Кого-то! высматривает. Вы его видите?
Камачо повернул объектив к входу в торговый центр, но видел только спины.
Он выжидал. Стало заметно темнее - надвинувшаяся туча закрыла солнце. Вскоре Чад Джуди появился в поле зрения слева и вместе с толпой устремился в темные недра здания. Камачо выключил камеру и потер глаза.
Дрейфус по радио переговаривался с агентами, находившимися внутри торгового центра. "Вон он", - сообщил один из них и показал своим коллегам, стоявшим в глубине магазина, в какую сторону направлялся Джуди.
- Пойду туда, - сказал Камачо. Джуди его никогда не видел, так что это не опасно. Тот, с кем должен был встретиться Джуди, конечно, мог опознать его, но Камачо все же хотел своими глазами увидеть человека, встречу с которым Джуди явно не хотел афишировать. Хотя надо стараться держаться от них подальше. На всякий случай.
Пока Луис Камачо шел по набережной, его обдало брызгами, принесенными сильным ветром. Вдруг хлынул дождь. Толпа, наблюдавшая за двумя эквилибристами на одноколесных велосипедах, стала разбегаться. Агент ФБР добежал до двойных дверей, спасаясь от ливня. У входа собралась толпа, выглядывая наружу и нервно переговариваясь, но все разговоры заглушал шум струй, стекающих со стеклянных витрин.
Камачо вставил наушник и поправил кепочку. Рация была во внутреннем кармане пиджака. Микрофон замаскирован в лацкане; кнопкой на аппарате можно было переключаться с приема на передачу.
Голос по рации сообщил, что Джуди находится наверху, на втором этаже, бродит от одного прилавка к другому. Это значило, что тот, с кем он должен встретиться, еще не засветился, еще ходит в толпе, проверяя, нет ли слежки.
Камачо стоял у двери и вглядывался в лица - целое море лиц всех возрастов, размеров и цветов кожи. Неужели одно из них принадлежит "Минотавру"? Не может быть. "Минотавр" слишком осторожен, слишком подозрителен. Так рисковать он не станет. Ему не нужны такие ненадежные сообщники, как Чад Джуди. А может?..
- Он стоит в очереди в кафетерии. Камачо подавил желание тут же отправиться туда. Нет! Еще рано.
- За объектом Стоит мужчина восточного типа лет пятидесяти пяти, рост около ста семидесяти, вес килограммов восемьдесят, в темных брюках, свитере и светло-синей куртке. Без шапки. Лысеет.
Камачо переступил с ноги на ногу и начал рассматривать людей на ступеньках. Семьи. Молодежь. Пять черных подростков в красных бейсбольных шапочках и шарфах. На него не смотрит никто.
- Мужчина в куртке что-то сказал объекту.
- Сделай снимки. - Это отозвался Дрейфус из фургона.
- Камера наезжает. - Судьи обожали эти портативные видеокамеры с автоматической фокусировкой и регулируемой освещенностью. Присяжные, воспитанные в век телевидения, вообще были уверены, что обвинение обязано представить видеосъемку любой незаконной сделки на десять долларов. Наконец, техника позволила это сделать. Агенты правительства могли воспроизвести в цвете все неприглядные, грязные, волнующе интересные подробности на экране телевизора в зале суда - и прогонять их вновь и вновь, пока не будет убежден самый тупой из присяжных, в то время как обвиняемые корчатся от стыда, а их защитники строчат апелляционные жалобы.
- Объект расплачивается за еду. Камачо снова повел глазами, ни к кому конкретно не присматриваясь, но примечая всех.
- Тот, что в куртке, платит, вот бросил монетку. Получает сдачу.
Нервничает, оглядывается по сторонам... Теперь идет за объектом... Они становятся у одного столика. Это тот, кто нам нужен. Это он!
Камачо не спеша начал подниматься по лестнице, прислушиваясь к донесениям филера. Он остановился, устремив взгляд на второй этаж, посмотрел налево, где находился небольшой кафетерий. Наблюдатель сказал, что они заняли столик на двоих. Он медленно поднялся выше, осторожно выглядывая из-за шагающих ног и перемещающихся спин. Вот и Джуди. Еще шаг. Камачо достиг площадки. Он двинулся налево так, чтобы между ним и Джуди находилась полная женщина. У противоположной стены электрик стоял на стремянке, нагнувшись к ящику с инструментами. В ящике находилась видеокамера. Джуди с опаской поглядывал на толпу.