Он остановился на углу, зажимая коробку с моделью под мышкой. Людской поток обтекал его; пешеходы шли потупившись, уставившись в асфальт. Кэлли будет дома не раньше, чем через час.
Он повернулся и зашагал против течения, к входу метро, напротив которого находилась закусочная фирмы «Рой Роджерс». Он взял чашку кофе и сел у широкого окна, наблюдая, как за стеклом плывет серая людская масса, съежившаяся под ветром и дождем.
Подъема, охватившего его утром после разговора с адмиралом Генри, как не бывало. У него есть работа… чисто бумажная, заключающаяся в бесконечных заседаниях, заслушивании докладов, сочинении рекомендаций и попытках не спятить от всего этого. Работа в бюрократическом учреждении. Штабная работа, от которой он все эти годы бежал, как черт от ладана, всячески увиливал, пускал в ход связи, лишь бы не заниматься ею. Он попал в заколдованный дворец, в место, где гибнет любая здравая мысль.
Могло быть, конечно, и хуже. Его могли приставить к сочинению новых форм рапортов о боеготовности.
Подобно многим офицерам-строевикам, Джейк Графтон терпеть не мог бюрократов и втайне презирал их, скрывая свои чувства с переменным успехом. За годы, прошедшие после второй мировой войны, бюрократия в Вашингтоне расцвела пышным цветом. У каждого конгрессмена теперь по двадцать помощников. К любой социальной проблеме приставлена куча бумагомарак, якобы «регулирующих» ее. И в вооруженных силах не лучше. Появилось множество объединенных командований видов вооруженных сил, каждое со штатом в тысячу человек, а то и полторы.
Видимо, такова уж природа человека. Люди в форме без конца анализируют прошлую войну и готовятся к ее повторению, потому что никто не знает, какой окажется война будущая. Новая техника только усугубляет мрак, которым всегда окутано грядущее. Вчерашние бойцы уходят в отставку, новые наследуют их звезды и кабинеты, и так продолжается из поколения в поколение, пока во всех кабинетах не окажутся люди, в жизни не слышавшие ни единого выстрела и вполне уверенные, что не существует проблем, которых нельзя было бы «удовлетворительно» решить с помощью качественной, организованной штабной работы, изложив рекомендации отменным бюрократическим языком. И неизбежно мрак сгущается до непроницаемо черной дыры. Будущая война становится сплошной загадкой, решить которую невоевавшим генералам и адмиралам вкупе с конгрессменами не под силу. Потому и разбухают штаты – каждый начальник ищет специалистов, которые помогали бы ему справляться с текущими делами и неразрешимыми политическими головоломками.
Чтобы научить новое поколение древнейшим азбучным истинам, требуется новая война. Но в эпоху мирового господства Америки после второй мировой войны Вьетнам скорее усилил угрозу, чем сдержал ее.
По прошествии многих лет Вьетнам стал казаться первым неумышленным, неосторожным шагом к ядерной пропасти, способной уничтожить жизнь на планете.
Напуганные новой техникой и опасающиеся непостижимых политических сил, действующих во всем мире, гражданские и военные чины настоятельно требовали надежных истин и механизмов контроля, способных предотвратить войну, которая стала немыслимой, будущую войну, представлявшуюся нескольким поколениям, знавшим только мир, ужасной непристойностью. Законы, уставы и необъятные организационные схемы размножались, как бактерии в чашке Петри. Инженеры с карманными калькуляторами теперь сменили попов в роли всеобщих утешителей.
Все это Джейк Графтон прекрасно знал и ничего не мог изменить. А теперь он стал одним из них, одним из безликих спасителей, творящих избавление за письменным столом и укладывающих его в папку исходящих.
Там, на пляже, вероятно, тоже дождь. Ветер завывает за стенами домика и врывается внутрь сквозь неплотно закрытые окна. Прибой бьется о песок.
Прекрасно пройтись вечерком по пляжу под тусклым небом вдоль тусклого моря.
Вдруг он испытал неудержимое желание почувствовать, как ветер треплет волосы и запах соли наполняет ноздри.
Вот бы очутиться там, а не здесь! Не здесь, где столько проблем, и трудностей, и ответственности.
Взгляд его упал на сумку, в которую продавец положил модель F-117. Он вытащил коробку из сумки. Художник изобразил самолет черным. У него были сдвоенные вертикальные стабилизаторы, слегка отогнутые книзу, и совершенно плоские бока фюзеляжа – неимоверно сложные в производстве, как он подозревал.
Воздухозаборники находились поверх фюзеляжа, за фонарем кабины. Как же воздух будет поступать в двигатели, когда летчик маневрирует с большими перегрузками?
Конечно, этот самолет управляется компьютером, который стабилизирует машину в полете и автоматически балансирует ее. Но как же на нем летать? Насколько придется потерять во взлетном весе и дальности, чтобы эта штука могла сесть на авианосец? И сколько это будет стоить? Какова может быть отдача от таких машин при тех астрономических суммах, которые неизбежно затребуют изготовители? Это решать политикам.
Джейк допил кофе и выбросил пластиковую чашку в мусорное ведро у двери. Он запихнул коробку обратно в сумку, толкнул дверь и очутился на вечерней улице.
– Привет, дорогой, – весело сказала Кэлли, зайдя в квартиру и обнаружив мужа собирающим модель за кухонным столом.
– Привет, красавица. – Джейк поднял голову и улыбнулся ей, потом снова углубился в приклеивание шасси к нише под фюзеляжем.
– Ну и как первый день в конторе?
Джейк разложил детали по схеме сборки и откинулся на стуле.
– Я бы сказал, неплохо. Меня не привязали к столбу для расстрела, никто ни слова не произнес насчет военного трибунала, так что, надо полагать, я еще служу на флоте. – Он подмигнул, – Все будет путем. Не тревожься.
Она налила себе кофе, осторожно подув, попробовала горячий напиток и посмотрела на мужа поверх края чашки.
– Где ты будешь работать?
– Маленькая контора, крохотная дыра, которая относится к морской авиации. Буду заниматься усовершенствованным тактическим истребителем.
– О Джейк. – Она уселась рядом. – Это же ужасно. – Впервые за многие месяцы в ее голосе прозвучала неподдельная радость.
– Это все, что я могу тебе сказать. Проект засекречен до посинения. Но это настоящая работа и ее действительно нужно делать, чего я не могу сказать о великом множестве других работ в этом здании.
Последнюю фразу произносить не стоило. Ее лицо напряглось, когда она уловила обиду в его голосе.
– После всего, что ты сделал для флота, они обязаны были дать тебе хорошую работу.
– Слушай, Кэлли, дело вовсе не в этом. Я получаю деньги дважды в месяц, и это все, что они мне должны. Но это нужная флоту работа, и одному Богу известно, что из всего этого получится. – Он вовсю старался исправить неловкость: – Мне больше нравится служить на флоте, чем быть президентом банка. Ты же меня знаешь, Кэлли.
Она криво усмехнулась:
– Да. Думаю, что знаю. – Кэлли поставила чашку на кофейный столик и поднялась на ноги.
Вот те на! Опять двадцать пять! Джейк вытянул край рубашки и стал протирать очки, когда она выходила из кухни.
«Спокойнее, парень, – сказал он себе. – Ей надо помочь». И крикнул ей вслед:
– Давай поедем куда-нибудь пообедаем! Я голоден. А ты?
Глава 4
Телефонный звонок разбудил Джейка Графтона. Протягивая руку к трубке на прикроватном столике, он пытался сообразить, что обозначают светящиеся стрелки будильника. Пять утра.
– Графтон слушает.
– Доброе утро, капитан. Это адмирал Генри. Хотел застать вас, пока вы не ушли.
– Вам это удалось, сэр.
– Давайте встретимся на ступеньках Мемориала Линкольна около семи тридцати в штатском.
– Слушаюсь, сэр.
– Благодарю вас. – Послышался отбой.
– Кто это? – спросила Кэлли, когда Джейк положил трубку и снова закрыл глаза. Будильник зазвонит только через полчаса.
– Один из моих многочисленных начальников.
– Вот как, – пробормотала она. Через минуту она уже глубоко и ровно дышала.
Интересно, о чем таком собирался говорить адмирал Генри, о чем нельзя беседовать в кабинете? Через пять минут он перестал ломать над этим голову и вылез из постели. На цыпочках он прошел в ванную.